свет появились новые пищали с прежними названиями. Из артиллерии Ивана Грозного до событий Смуты уцелела лишь часть осадного парка – это были прекрасные и качественные орудия Каспара Гануса, Микулы Микулаева, Андрея Чохова, Богдана и др. литейщиков.

В XVI–XVII вв. известны случаи переплавки испорченных орудий на новые, с сохранением конструктивных особенностей, названий и декора. Так, потеряв артиллерию под Венденом в 1578 г., Иван Грозный, по словам Р. Гейденштейна, «тотчас приказал вылить другие с теми же названиями и знаками и притом еще в большем против прежнего количестве…»[24]. Традиция переливки испорченных орудий в новые стволы сохранялась на протяжении всего XVII в.[25] Известно, что пищали «Волки» 1577, 1579 и 1627 гг. выполнены с похожим орнаментальным решением в виде раскрытой пасти хищника, из которой торчит ствол. От волчьей головы до казенной части ствол украшен растительным орнаментом в виде переплетающихся стеблей и трав, как на пищали «Ахиллес» 1616 г.[26]. Следовательно, имела место некая преемственность в производстве русской осадной артиллерии. Крупные орудия по-прежнему украшались орнаментом («травами») – стеблями со своеобразными листьями, опоясывающими частично казенную, среднюю и дульную части ствола. Изображения диковинных растений, мифических и реальных животных на стволах конца XVI – начала XVII в. берут свои истоки в артиллерии Ивана Грозного.

В истории отечественной бомбардологии до сих пор нет сводных данных даже по сохранившимся в составе музейных собраний орудиям. База «Госкаталога музейного фонда РФ» (https://goskatalog.ru), к сожалению, малоинформативна, в ней пока отсутствуют экспонаты крупных музеев.

Надо отметить, что подобная работа ведется зарубежными коллегами. В качестве примера можно указать справочник О. Мальченко «Українські гармати в зарубіжних музейних колекціях»[27], а также работы по несвижским пушкам белорусского историка Н. Волкова[28].

При отсутствии единых методов и принципов классификации артиллерийских памятников всегда сложно начинать составлять базу данных. Но одно можно сказать – систематизация орудий должна включать не только музейные образцы, коих сохранилось очень мало, но и любые упоминания в источниках, как документальных, так и нарративных.

Для полного описания орудия, т. е. его имени и типа, калибра, конструктивных особенностей, года производства, истории боевого применения, необходимо создание базы данных, некоего «бомбардария» – справочника по материальной части артиллерии. Работа по учету упоминаний того или иного «именного» ствола в источниках весьма трудоемка – мной она, например, ведется с перерывами с 1995 г.

Каждое сохранившееся орудие 1580–1610-х гг. имеет свою удивительную историю. Вот, к примеру, стоит на постаменте в Московском Кремле 60-фунтовая пищаль «Троил», отлитая в 1589 г. Казалось бы, что еще такого интересного можно узнать об орудии, кроме того, что оно отлито в 1589 г. мастером Андреем Чоховым? Привлекая документы, можно проследить «технохронику» орудия, его удивительную историю: в 1590 г. «Троил» – главный калибр осадного наряда в «Ругодивском походе», в 1615 г. во Пскове отражал королевские войска Густава Адольфа, в 1654 г. оставил неизгладимое впечатление под Смоленском – и стал героем «Песни о взятии Смоленска»:

Рывкнул на Смоленеск «Троило»,

Бакштам, стенам не мило!

И в другом месте:

Запел «Троил» в чистом поле,

Здають Смоленск поневоле.

Затем «Троил» участвовал в Виленском 1655 г. и Рижском 1656 г. походах. При отходе осадного корпуса из-под Риги струг с орудием разбило на порогах. Вытягивали его долго – сохранилась длительная переписка о подъеме ствола, – а затем, после того как «Троил» был поднят, его переправили обратно во Псков, где он мирно простоял до XVIII в., после чего был перевезен в Москву.

Или еще один пример. Большая 45-фунтовая пушка «Василиск» 1581 г., отлитая для Стефана Батория итальянским мастером Иеронимом Витали из Кремоны. В польских описях – это тот же самый «Bazyliszek». В 1581–1582 гг. орудие бомбардировало Псков, под Смоленском в 1610 г. вместе с другими осадными пушками сделало большой пролом в стене; в 1617–1618 гг. «Василиск» – крупнейшая пушка осадного парка в походе королевича Владислава на Москву, 20 июля 1618 г. обстреливала Можайск, а после похода оставлена в Смоленске. В 1654 г. орудие вновь изрыгало ядра в сторону войск Алексея Михайловича. Впрочем, тогда же «Василиск» захвачен в Смоленске. До 1704 г. стоял в крепости, затем перевезен в Москву, где и находится по сей день. Между тем это тоже своего рода «пушка Смуты», только со стороны одного из главных противников России XVII в. Практически за каждым орудием тянется «хвост» из письменных источников, в которых отражены разные этапы истории.

«Изучение богатой и своеобразной культуры Московской Руси, в которой тесно переплетаются художественное творчество и ремесло, наука и религия, искусство и письменность – духовное и материальное, исключительно важно и, более того, необходимо для осмысления истоков русской национальной культуры», – писала известный специалист по оружиеведению Л.К. Маковская[29]. В артиллерийских орудиях XVI–XVII вв. как раз и сплеталась идейно-художественная общность русского искусства. На свои изделия мастера наносили титулы государей, автографы, имена пушек, «травы», украшения с зооморфными и антропоморфными сюжетами. При этом важно заметить, что орудия XVI в. не имели, как это ни парадоксально звучит, христианской символики. Сюжеты в виде сцен мифологических животных мастера находили в бестиариях и азбуковниках. К христианской культуре украшения имели косвенное значение. «Аспиды», «Змеи», «Соловьи», «Ястребы», «Драгоны», «Онагры», «Скоропеи», «Львы», «Девки», «Молодцы» не украшались крестами; в отечественной бомбардологии отсутствуют орудия, названные по именам святых[30] (а в Западной Европе такая практика была). Тем не менее иностранцами замечено, что при транспортировке артиллерии, «когда пушки сдвигают с места, при этом присутствует священник, который кропит их святой водой и освящает их, произнося русские молитвы и песнопения»[31].

Первое известное орудие, на котором можно встретить христианскую символику, – это знаменитая Царь-пушка, на которой изображен государь с нимбом.

Но только с царствования Михаила Федоровича на стволах стали изображать степенной крест и «голгофу» («крест с подножием, у подножия копие»). В 1616 г. Андрей Чохов на пищали «Царь Ахиллес» предводителя мирмидонов изобразил со скипетром и… державою, увенчанную крестом, как будто он не язычник, а христианский царь! При Михаиле Федоровиче литейщики стали отливать кресты и голгофы. Отныне орнамент изрыгающих огонь и несущих смерть орудий часто включал в себя христианскую символику. Этот немаловажный факт свидетельствует о неком сломе стереотипов после Смутного времени. Из пушек стреляли прахом свергнутого царя, из них же салютовали новому правительству; в сражениях они же останавливали стремительный натиск гусарской конницы и обращали ее вспять; в осадах крепостей «пушечный гром» принуждал противника капитулировать, а в жестокой обороне «городовой наряд» крепости наносил серьезные потери осаждавшим.

Если в начале XVI в. государь мог заявить: «…Не орудия важны для меня, а люди, которые умеют лить их и обращаться с ними»[32], то столетие спустя даже одна пушка