В Вустер был срочно отправлен гонец с повелением привезти красивые ткани для подвенечного наряда невесты и ее приданого. Женщины засели за дело, проворно работая иглами. Вала бродила по дому как привидение. У нее все валилось из рук. Хотелось плакать, но она позволяла себе это только по ночам в постели, когда не видел отец, – не хотела его расстраивать. Ее горе от предстоящего расставания с родным домом было очевидным только для самых близких к ней женщин – Оглы и Исты.

– Не плачь, ягненочек мой, не надрывай мне сердце, – увещевала ее старая няня. – Может, и не так плохо все будет, как тебе кажется. Может, твой жених хороший человек и ты даже сможешь полюбить его, как твоя мать, упокой Господи ее светлую душеньку, полюбила твоего отца. Тоже ведь разница в летах у них большая была, а видишь, как сложилось. Они были очень счастливы вместе.

– Нет, няня, – грустно отвечала Вала. – Чует мое сердце, что в поместье моего будущего мужа меня ожидают черные дни. Не хочу ехать, но и против воли отца не пойду. Он ведь как лучше хочет. Пусть хоть он спокоен будет на старости лет.

– Ну что вы, госпожа, право, – вмешалась в разговор Иста, расчесывающая на ночь темный шелк ее волос. – Мы же с вами едем. Мы не дадим вас в обиду.

– Конечно, из тебя, Иста, защитник хоть куда. – Вала печально улыбнулась. – И все же пошлите незаметно гонца к моему деду. Пусть он, и дядья мои, и кузены знают, куда меня увозят. Пусть потихоньку приглядывают за отцом и обо мне не забывают. Так мне будет спокойнее.

– Будет выполнено, госпожа. Завтра же с утра гонец отправится к Мэрилу ап Томасу. Не беспокойтесь об этом. – Иста укрыла свою госпожу потеплее, и обе женщины покинули опочивальню хозяйки.

Вала осталась одна, но сон не шел к ней. Тревожные предчувствия теснились в душе. Разве такой должна быть невеста, ожидающая своего суженого? Но сделать с собой она ничего не могла. Сердце ныло и ныло.

Филипп де Варун прибыл в дом невесты в назначенный срок. Его сопровождали восемнадцать отборных воинов. Было видно, что рыцарь вполне отдавал себе отчет в том, в какие края едет. Граница вот она, совсем рядом. Кто же будет спокоен при таких обстоятельствах? Однако в доме будущего тестя все было тихо, вроде и не волновало их столь близкое соседство диких валлийцев. И жених успокоился. Но все же пожелал как можно скорее покончить со всеми формальностями и увезти новобрачную в свой дом, где он чувствовал себя куда увереннее. Все же три дня пути – это не рядом с границей, хоть и близко. По опыту он знал, что так далеко при своих набегах валлийцы обычно не забираются. Здесь же чувствовал себя не в своей тарелке и людям своим велел быть начеку.

В тот же вечер оба рыцаря уединились в небольшой комнате за залом, где скрупулезно обсудили все условия брачного контракта. Разговаривали они долго и выпили немало темного эля, но к согласию, как видно, пришли. Потому что прямо с утра был призван священник для совершения обряда бракосочетания, после чего новобрачный заспешил домой. Он даже от свадебного пира отказался, а невесте велел не морочить себе голову со свадебным нарядом – все это потом, потом… Сейчас же надо как можно раньше отправиться в путь, чтобы успеть засветло добраться до ближайшего аббатства и заночевать в безопасном месте.

Вала была немало удивлена таким поведением мужа, но беспрекословно подчинилась. Оуэн де Плешар понимал своего зятя. Тому было явно не по себе от близости валлийской границы.

Прощание было скорым, но от этого не менее тягостным. У Валы сердце разрывалось на части. Отец тоже едва сдерживал слезы. Домочадцы стояли в зале как оглушенные. Работники собрались во дворе. Ей хотелось сказать доброе слово каждому, но муж торопил ее. Может, оно и к лучшему, что быстро уехали, иначе Вала не выдержала бы и разрыдалась, а это плохая примета, нельзя. Она изо всех сил старалась не оглядываться на свой дом и немного расслабилась, только когда родные места скрылись за поворотом дороги. С ней остались лишь две ее женщины, ехавшие рядом. Все были верхом, даже старая Огла, которая оказалась сильной и выносливой, несмотря на годы. Приданое невесты было навьючено на двух мулов, которые поспешали за конным отрядом, подгоняемые воинами. Вала ехала на своем вороном жеребце Громе. Муж недовольно покосился на нее, когда она забиралась в седло высокого и сильного коня, но промолчал, и Вала поняла, что разговор на эту тему у них впереди и что будет он не слишком для нее приятным. Что ж, она готова стать рыцарю хорошей женой, послушной и хозяйственной. Но в некоторых вопросах намеревалась твердо отстаивать свои интересы.

Нужно признаться, что новоиспеченный муж произвел на нее неважное впечатление. Мало того, что он немолод, невысок ростом и некрасив, так еще и мрачен, как грозовая туча. За все время ни разу не улыбнулся ей, не сказал ласкового слова. Даже дикие валлийцы куда приветливее его. Как же она будет жить с таким человеком под одной крышей, спать в одной постели? От последней мысли ее передернуло. Придется зажать себя в кулак, чтобы справиться с тем, что ей предстоит.

День в пути прошел в молчании. Воины Филиппа де Варуна погоняли коней, сам он ехал впереди отряда и ни разу не оглянулся на жену и ее спутниц.

Самое время сбежать к деду, подумалось ей. Муж и не заметит ее исчезновения. Зато заметят воины. Они все как один были опытны и осторожны. Вала подумала, что в битве они, должно быть, сильны и неутомимы, чего не скажешь о ее супруге. Его небольшой рост и хилое телосложение не дают надежд на воинскую силу и отвагу. То-то защитник из него получится, улыбнулась она про себя. Без своих отборных воинов он ничто, пустое место. Обидно, конечно, но так уж распорядилась судьба. Бедный отец! Он, наверное, тоже понял, что просчитался с этой свадьбой. Но обратного хода уже нет.

Все три дня пути прошли в молчании. Они редко делали остановки, ночевали в монастырях и снова отправлялись в дорогу, как только небо начинало светлеть. Женщины измучились и едва держались в седлах, но это, похоже, никого не волновало. К концу третьего дня пути на холме впереди показалось большое, хорошо защищенное поместье.

– Ваш новый дом, леди, – сказал Филипп де Варун, подъезжая к жене. Это были, пожалуй, чуть ли не первые его слова, если не считать произнесенных им брачных обетов. – Я уверен, Хил-хаус вам понравится.

Вала его уверенности не разделяла. Более того, чем ближе подъезжали они к поместью, тем тяжелее становилось у нее на душе. Служанка и няня тоже хмурились. Похоже, им было ничуть не веселее, чем ей. Поместье хорошее, крепкое, расположено очень удачно, дом выглядит уютным и надежным. Что же здесь не так? Что ее тревожит?

Ответы на эти вопросы она получила очень скоро.

Как только отряд въехал в открывшиеся ворота, их встретили молчаливые, хмурые конюхи, которые приняли господских коней. Они сразу оценили красоту и мощь ее Грома, и Вала поняла, что коня у нее отнимут. Сердце больно сжалось в груди – она очень любила своего скакуна, которого подарил ей дед, и конь отвечал ей глубокой привязанностью.

В большом зале собрались домочадцы. Они низко поклонились господину, но улыбок на их лицах Вала не заметила. Он коротко представил ее как новую госпожу поместья, и слуги поклонились ей. В глазах засветилось любопытство, но и только. За высоким столом одиноко сидел юноша, почти мальчик, холодно оглядевший Валу своими слишком светлыми, какими-то неживыми глазами. Он поднялся, однако, навстречу отцу и поприветствовал его неожиданно низким, мужским голосом.