Синдикат, купится ли Сол? Об этом можно было только мечтать. Если бы только мечты могли стать реальностью, она вмиг оказалась бы во Внутреннем мире, в их доме, рядом с Ромми, и тогда ни одна скотина не посмела бы их разлучить. А в жизни какие у нее шансы? Да, никаких. Уж точно никаких шансов на их встречу.

— Оставь ее, — прошипел кто-то из-за спины.

Женщина резко обернулась, готовая к чему угодно, даже получить пулю в лоб, но ошиблась.

Это был молодой парень, почти мальчишка. Один из приятелей девушки, кто же еще.

Увидев ее лицо, он простонал:

— О, Господи… вы… почему ты… вы так похожи…

Он лежал на песке в паре метров, привалившись спиной о здоровенный валун. Такой бледный, что раньше, бросив на него взгляд, она подумала, что он мертв. На его груди была очень нехорошая рана. Кровь стекала на белый песок, которую тот словно бы жадно впитывал. Не нужно быть гением, чтобы понять — долго он не протянет.

Она поднялась на ноги и, неотрывно следя за парнем, стала стягивать с себя одежду.

— Что ты де… делаешь? — простонал он побелевшими губами.

Она не отвечала. Сняв с девушки ее вещи, нацепила их, стараясь гнать подальше лезущие в голову нехорошие мысли. Затем надела на нее свои вещи.

— Почему… почему ты… помоги… — слышала она голос парня, слабый, похожий на шелест травы.

В небе над их головами кружили орущие чайки, ожидая своей очереди.

И впрямь, почему? Внутри нее поднялась волна злобы. Почему… конечно, она понимала, что так нельзя, что эти люди невиновны, они просто оказались не в то время не в том месте. Но у нее тоже было масса этих «почему». Например, почему именно ей, ради всего святого, выпадает это бремя? Какого черта ей приходится все это делать? Проходить через все это снова!

Она знала, что убьет парня. Не потому, что он был виновен в чем-либо, наоборот, не появись он с друзьями у берегов этого острова на своей дорогой яхте, возможно, она бы сейчас не была свободна, зато он и остальные ребятишки плыли бы себе домой вполне довольные своим существованием. И их линии никогда не пересеклись бы. Так почему одним даруется жизнь, а другим смерть, ведь она заслуживает смерть гораздо больше, чем он, но умрет он. Умрет сегодня. Она убьет его. И не только потому, что он свидетель, который и так долго не протянет и вряд ли успеет кому-то наболтать. Оставлять его умирать вот так мучительно она не могла, а возиться с ним тем более.

Закончив с телом девушки, она подошла к парню.

— Что… что ты делаешь…

Кажется, он начинал понимать. В глазах, выражавших боль, она увидела догадку. Камень подходящих размеров валялся поблизости. У нее было чувство дежавю. Еще бы. Только теперь убивать абсолютно не хотелось.

— Прости, парень…

— Нет… нет-нет-нет-нет, — он попытался поднять руку, защитить себя, но даже на это у него не было сил, — пожалуйста…

Его мольбы резко оборвались…. Наступила какая-то звенящая, давящая, почти невыносимая тишина, или это она оглохла?

Выронив окровавленный камень, она повернулась к телу девушки и, подхватив за ноги, потащила к прибрежным камням.

Подняв тело на руки, она вошла по колено в воду и опустила его меж торчащих валунов. Ее движения были осторожными, почти ласковыми. Все выглядело так, как если бы человека выбросило на камни во время шторма.

Выпрямившись и еще раз оглядев берег, она почувствовала дурноту. Но не от усталости или ран. Давненько с ней не случалось подобного. Казалось, это страшный сон, и она вот-вот должна проснуться. Проснуться и оказаться за много километров отсюда. Во Внутреннем мире. В тепле и безопасности, которые добивалась потом и кровью. Которые, буквально, выгрызла себе зубами, вырвавшись из ада Внешнего мира.

И ради чего? Ради того, чтобы оказаться в этом аду вновь.

Женщина усмехнулась. И усмешка эта была столь же жуткой, сколь и горькой. Еще будучи на борту судна Быка, она дала себе слово, что, когда все закончится — а все это дерьмо рано или поздно непременно закончится — она сделает все правильно. Она заплатит за свои грехи. Но сначала… сначала заплатят они.

Заплатят сполна…

* * *

Глава 2. Мертвецы

Похоже, одно из ее худших предположений подтвердилось: остров просто кишел зубастой живностью.

До наступления темноты она все-таки убралась с побережья, прихватив с собой все полезное, что удалось найти за эти несколько часов.

Пока пробиралась через джунгли, начало смеркаться. Видимость пока еще была вполне себе сносной, поэтому использовать и без того подыхавший фонарик она не стала. Что-то подсказывало — он понадобится позже.

Небо было ясным, заблудиться она не боялась. Что до самих джунглей, то с этим дело обстояло несколько сложнее. Джунгли были для нее привычны, но вызывали все те же эмоции, которые вызывали с первых дней, как она оказалась на Островах, когда ей исполнилось восемнадцать. Не то, чтобы колени тряслись от страха, просто было как-то не по себе. В дебри заходить она не рисковала. Хотелось просто подальше убраться от места крушения и от трупов. Ее родной папаша большую часть своей жизни проползал по таким вот местечкам на собственном брюхе, сначала на войне под вражескими пулями, потом — выискивая беглых преступников, за головы которых сулили немалые бабки, но, даже несмотря на это, он отзывался о таких местах не иначе, как о мракобесных. Говорил о всякой чертовщине, да куда уж там. Демоны и призраки из местного фольклора не могли причинить вреда или убить в отличие от хищного зверья, в изобилии обитавшего в этих краях. Именно поэтому, прежде чем окончательно стемнеет, нужно было позаботиться о сохранности своей драгоценной задницы. К тому же она чувствовала, что если в скором времени не сделает привал, то идти ей уже никуда не придется.

Ей повезло, подходящее дерево отыскалось довольно скоро. Такие называются баньянами — могучими исполинами. Это же могучестью не отличалось, но было достаточно высоким, чтобы до нее не добралось местное клыкастое зверье и в то же время относительно комфортным, с учетом сложившихся обстоятельств, конечно.

На глаз оценив расстояние до цели, она закинула на плечо вещевой мешок и, подпрыгнув, уцепилась за крепкую нижнюю ветвь. Собралась с силами, подтянулась на руках (это оказалось труднее, чем обычно) и с пыхтением перебросила ногу, оседлав ветвь по-ковбойски, потом перевела дух и принялась высматривать следующую.

Сил совсем не осталось. Наконец, удовлетворившись результатом, она