Открываю Оксанке дверь. Она, как всегда, в прекрасном настроении. Заходит в квартиру и отдает мне пакет.

— Оксан, ты что, издеваешься?

Подруга принесла тортик и мандарины!

— Все, давай, давай на выход!

Пытаюсь застегнуть на ней обратно куртку!

— Викусь! Ну прекрати! — смеется Оксанка.

— Этот пакет мне мама дала. Она же знает, как ты их любишь. Тортик, кстати, мама сама пекла. А я в пакет только в маршрутке заглянула. Ну не выбрасывать же! Не волнуйся так, я их обратно заберу.

Смотрю на Оксану осуждающим взглядом.

— Ну, простите великодушно. У меня рука не поднялась выбросить кило отборных мандаринок, — снова с улыбкой произносит Оксана.

— Хорошо, проходи. Но будешь наказана!

— Нет, нет, уволь! Укол я тебе делать не собираюсь!

Снова рассказываю подруге о своих злоключениях. А ей почему-то весело.

— А доктор то хоть симпатичный?

Я жму плечами.

— Я его как-то не рассматривала.

Оксанка параллельно копается в моем ноутбуке. А я завариваю чай.

— А фамилию запомнила?

— Ну да. Ее сложно не запомнить.

— Почему?

— Нечипоренко. Представляешь?

— Ну и? Фамилия как фамилия, — произносит Оксана.

— А зовут?

— Андрей Константинович.

— Оксана, чего ты там копаешься? Ничего интересного у меня там нет.

— Вот этот?

Оксана разворачивает ко мне ноутбук и тычет пальцем в экран.

— Ты что? С моей страницы к нему зашла?

— А с чьей же еще? Твой же ноут. Ты только посмотри, какой породистый мужик! Я тут, кстати, немного его полайкала.

— Оксана. Твою мать. Отлайкивай обратно. Он же увидит.

— Ну, увидит и увидит. Что тут такого?

— О, Вик, смотри, он тебя тоже лайкает. Весь альбом. Представляешь! — хохочет Оксана.

Час от часу не легче!

— Давай мы его попросим. Укол тебе сделать?

— Ты нормальная вообще?

Захлопываю крышку ноутбука и забираю его у Оксанки.

И почему ей так весело?

— Давай, пей чай. А потом процедуры!

Зря я, конечно, в этом вопросе на Оксану надеялась. Она уперлась как баран! Вот стою перед зеркалом и мысленно делю свою ягодицу на четыре части. Все подготовила по инструкции, как для пациента. Все. Я сильная, смелая и независимая! Мамочки, ну почему же так больно то.

Оксана стоит в дверном проеме и грызет яблоко.

— Викусь, я в тебе никогда не сомневалась. Ты молоток!

4

— Доченька, привет! Как ты там себя чувствуешь — спрашивает мама.

После ухода Оксаны мою семью как прорвало на разговоры. Сначала позвонил папа и сходу начал выяснять, приеду ли я на Новый год домой. В своей манере поинтересовался моим финансовым положением. Ну и о здоровье так же осведомился. Все-таки мама ему сказала о моей аллергии. В общем, выразил огромную надежду на нашу скорую встречу. И отключился.

На самом деле ехать домой мне не желательно. У меня такой завал на учебе! В этом семестре на меня свались просто гигантская проблема, а именно: Светлана Геннадиевна Пущина. Преподаватель по пульмонологии. Я, конечно, далеко не отличница, но все, абсолютно все получили у нее допуск к экзамену, кроме меня. А во всем виноват мой длинный язык!

Светлана Геннадиевна — женщина довольно преклонных лет. Сложно сказать восемьдесят ей или девяносто. Почти все мои одногруппники, за исключением нескольких, просто в восторге от этой бабуси. Все ее лекции длятся не более получаса. Примерно на тридцать пятой минуте ее монотонного бубнежа она начинает сопеть, а потом храпеть. И все. Всех устраивает такое положение дел, тем более что она слывет очень добродушной теткой и почти все без исключения сдают у нее экзамен без всяких проблем. Собственно, это происходит потому, что на экзаменах она так же уплывает в царство Морфея.

— Нет! Ну это нормально! — возмущенным голосом обращаюсь я к старосте. — Мало того, что она храпит все лекции на пролет, как паровоз, так она еще и опаздывает! — возмущаюсь снова я. По-моему, этой дамочке давно пора на пенсию!

Я сижу спиной к двери и возмущаюсь что есть сил. Староста делает мне какие-то знаки глазами, а я не могу успокоиться. Наконец мне дошло, что у моего монолога появился второй слушатель. Прямо за моей спиной стояла Пущина.

Не надо говорить, что в тот день меня возненавидела вся группа. Такой бешеной эту тетку не видел еще никто. И ладно бы ее выпады были обоснованы. Нет! Она просто издевалась над всеми и надо мной в первую очередь, пытаясь доказать всем окружающим, какие они бестолочи.

Конечно же, хватило ее ненадолго. Буквально на следующий день все вернулось на круги своя, и она снова продолжила высыпаться, а студенты бездельничать. Но меня она, к сожалению, запомнила, и теперь меня ждет огромная. Нет! Просто гигантская задница, потому как экзамен я у нее не сдам! А альтернативные способы не для меня! Вы же помните? Про мои скудные финансовые возможности!

Наверное, я прибедняюсь. Люди живут и на куда меньшие деньги. Но я страдаю полной экономической безграмотностью. Я совершенно не умею распределять свои средства. Я трачу добрую половину выделенных мне денег в тот же день, а потом не знаю, как дотянуть до конца месяца. Я жуткая шмоточница, и если мандаринки — это антистресс, который я могу себе позволить в любое время. То успокаивать свои нервы очередным нарядом всякий раз, когда это мне необходимо, я позволить себе не могу!

Именно поэтому, вместо того, чтобы тратить время не дрогу, и отмечать праздники. Мне в этом году нужно зубрить пульмонологию. Я не могу провалить этот экзамен. Хвосты не для меня. Я уже попадала однажды в ситуацию, когда мне четыре раза приходилось пересдавать дисциплину. И пока я возилась с этими пересдачами, чуть не запустила еще две. Это было на третьем курсе. Я тогда чуть не вылетела. И только моя природная упёртость не позволила мне сдаться.

— Мам, мне гораздо лучше! Не переживай! Что со всеми, кстати, сегодня произошло? Мне Женя звонила, а потом Алиса.

И если звонок Алисы меня вовсе не удивил сестренка меня очень любит и скучает. Звонит довольно часто. То звонок Жени меня немного озадачил. Мы с ней общаемся исключительно при встречах. Осталось дождаться звонка Сашки. И я тогда обязательно заподозрю что-нибудь неладное.

— Дочь. Это папа их попросил, — шёпотом выпалила мама.

Мама — это мой основной союзник. Она меня поддержала в решении поступать в медицинский. И всякий раз ее поддержка не позволяет мне раскиснуть из-за бесконечных сложностей, связанных с учебой, то и дело на меня сваливающихся. Но папе она никогда не перечит,