— Бывший решил увидеться в суде, — сказала я на автомате.

Наверное, надо было вообще хорошо подумать, а нужно ли сообщать об этом Антону, но я была слишком растеряна. Кто бы мог подумать, что Павел вновь объявится в нашем городе, я думала, он уехал навсегда, была уверена, что больше никогда о нем не услышу. Или услышу, но точно не посредством судебной повестки.

— Зачем? — тут же спросил мой жених. — Подожди, может у него совесть проснулась, и он решил ребенка своего признать? Какие у вас еще могут быть дела? Так что все хорошо.

Ничего общего, кроме Катюшки, у нас, конечно, не было, но я никак не могла согласиться, что повестка в суд от бывшего — это хорошо. В мои планы совсем не входило ни встречаться с Павлом, ни что он будет иметь какое-то отношение к моей дочери.

— Оль, сходишь в суд пару раз, зато тебе, наконец, алименты на ребенка будут платить. А то обрюхатил и свалил.

Вот за что люблю Антона, он оптимист в любой ситуации. Да и мужчины в целом более рациональны. Есть проблема — решаем, не можем решить — не думаем об этом. Правда, мне кажется, его оптимизм еще связан с тем, что он толком ничего не знает о моем бывшем. Я ничего не рассказывала, поэтому у Антона свое видение нашей с Волковым истории. В конце концов, у моего жениха до меня были девушки, он тоже о них не распространялся. Впрочем, если бы он это делал, я бы не оценила. Бывшие должны оставаться в прошлом, хотя, похоже, реальность не согласна с моим мнением.

— Единственное, почему совесть у него проклюнулась только спустя несколько лет? — спросил Антон.

Еще один хороший вопрос, на этот раз я знала ответ, но произносить вслух не собиралась.

О рождении Кати Паша просто не знал, мы расстались до того, как я сама поняла, что беременна. Сообщить об этом я не смогла — он, мало того, что сменил номер, продал квартиру, а покупателям, естественно, контактный телефон не оставил. Он не хотел меня видеть.

Впрочем, как моя мама говорит, может, все к лучшему? Что меня ждало, если бы я сообщила о беременности? Очень может быть, что деньги на аборт — вариант, который я рассматривать не хотела — морально не смогла бы. Я не была слишком наивной, и не верила, что Павел, узнав о моей от него беременности, пустил бы скупую слезу радости, забыл свои обиды и сразу же потащил меня под венец. Увы, я не верю, что ребенок может спасти развалившиеся отношения, скорее, малыш — это испытание для этих отношений, ведь жизнь с его появлением сильно меняется. Впрочем, я и матерью одиночкой стать не мечтала. Правда, могу с уверенностью сказать одно — Катька стоила всего пережитого, мой ангелочек, мое личное маленькое солнышко.

Но вопрос, как Павел узнал о дочери… И я вспомнила, как однажды встретила его друга в кондитерской, когда пришла за тортом для ребенка.

Денис не стал делать вид, что мы незнакомы, он всегда ко мне относился весьма доброжелательно, и сразу поинтересовался, как у меня дела, отвесил кучу комплиментов мне и малышке. Когда спросил Катюшку, сколько ей лет, она показала три пальца, гордо выпятив грудь, и сообщила, что у нее как раз день рождения. Еще бы! Три года — важный возраст, можно сказать, маленький юбилей. Денис вызвался оплатить торт, но я отказалась — не хотелось быть обязанной. Тогда он купил огромную шоколадную кошку, вручил моей дочери и сказал, что торопится на деловую встречу.

Вот теперь я знаю, на какую деловую встречу он торопился. Хотя, может быть, это моя фантазии, и он просто позвонил Паше по пути. Однозначно Пашин лучший друг понял, чья перед ним дочь. Быть может, поэтому и не спросил про отца малышки. Увы, Катька — копия папы, кроме цвета волос. Где-то читала, что так задумано природой, чтобы мужчина не сомневался в отцовстве. С другой стороны, будь даже Катька похожа на меня, Денис мог просто банально посчитать по датам, либо попросту сказать о встрече со мной другу, тот бы и сам догадался. Но вывод один — повестка в суд точно касается ребенка.

— Оль, ты зря переживаешь, — сказал Антон, касаясь моей щеки. Да я вижу, что ему не нравится появление моего бывшего, ни одному нормальному мужчине не понравится, но первоочередной задачей он выбрал успокоить меня. — Я могу сходить с тобой в суд в качестве поддержки.

Ох, представляю, как бывшему это понравится, впрочем, мне плевать на его чувства. Антон сейчас не видит очевидного.

— Скажи, пожалуйста, почему он, как нормальный человек, не пришел поговорить, а решил сразу устроить первый разговор прямо в суде?

Увы, в повестке его телефон и адрес не указаны, а значит, именно там и произойдет наша первая встреча. Хотя все-таки можно поговорить, он же знает мой адрес, или посчитал разговоры бессмысленными?

Антон промолчал, видимо, все-таки со мной согласен. Не стала говорить, что очень сомневаюсь, что Павел обратился в суд, чтобы платить алименты. Если бы он так хотел мне помочь, опять-таки мог бы лично явиться и спросить, что нужно. Да и не верю я в это. Этот человек перед свадьбой просил меня подписать брачный контракт. Я не стала спорить, в конце концов, мне действительно ничего от него не было нужно, но факт остается фактом — просто так признавать ребенка ему незачем.

Мы дошли до двери в тишине. Говорить не хотелось. Вся чудесная атмосфера этого вечера исчезла.

— Оль, а может, мы накручиваем себя? Может, он хочет потребовать какую-то старую сковородку? Либо ты спалила его кастрюлю? И он решил тебе припомнить через четыре года.

— Это было один раз! — возмутилась я. Один раз у Антона оставалась и умудрилась спалить кастрюлю. Даже не спалить — каша немного пригорела на непривычной плите. Стыдно было до той степени, что при следующей встрече я вручила ему коробку с новой кастрюлей. Такого подарка он не ожидал.

— Ну, может, у тебя традиция такая.

В шутку замахнулась на него.

— Если бы меня кто-то поцелуем не отвлек… — парировала я.

— Вот, наконец-то улыбнулась. В понедельник позвонишь в суд и узнаешь. Может, вообще ошибка.

— Останешься? — спросила, когда мы подошли к двери.

— Нет, домой поеду. А ты отдохнешь и выспишься.

Все-таки Антон чудо. Рассмешил, успокоил и даже понял, что я хочу побыть одна. Мне есть о чем подумать. Вставила ключи в замочную скважину, несколько оборотов — вот я и дома. Теперь можно сменить туфли на удобные домашние тапочки, а блузку — на просторную футболку.

Мама шуршала в кухне, я решила пока к ней не идти, а первым делом направиться в нашу с Катюшкой комнату. Переодеться и заодно посмотреть, как там дочь. Малышка спала в своей кроватке в обнимку с плюшевой лошадкой. Обычно дети любят мишек, но моей почему-то нравились именно лошадки. Поэтому у нас собралась значительная их коллекция: мягкие игрушки, пластмассовые, резиновые, различных размеров и цветов. Наличие лошадки меня не удивило, удивила бумажная корона на голове дочери. И как так можно было заснуть? Аккуратно сняла ее с дочери, поправила челку. Мой маленький спящий ангел. Мой с таким трудом доставшийся ребенок. Надела майку, которую носила еще со студенчества, с забавной надписью «Я не подарок, я сюрприз». По крайней мере, в студенчестве мне она казалась забавной.