— Вот к чему это ворошить? Со мной все практически в порядке, — говорила Ирина, беря Нику за руку, — лицо уже почти совсем починили, один глаз немного видит — значит, и второй со временем тоже хоть чуть-чуть восстановится. Я научилась с этим жить. И не вижу причин для твоих терзаний.

Переубедить подругу Нике никогда не удавалось.

Она любила бывать в их с Иржи доме — уютном, светлом, обставленном белой мебелью. Маленький Максим тоже с удовольствием ходил в гости — Иржи посвящал ему все свое свободное время, так как был лишен возможности общаться с собственными детьми. Его жена вновь вышла замуж и уехала из Чехии, а Иржи, сильно тосковавший по дочкам, переносил свою любовь на сына Ники. Получалось, что иного выхода, кроме как попросить друзей об услуге, у нее нет, а друзья совершенно точно не откажут.

Сын проснулся и требовал внимания. Ника вошла в детскую, переделанную из кабинета, и улыбнулась: Максимка стоял в кроватке, зажав под мышкой плюшевую собачку, а свободной рукой давил на кнопку звонка, прибитого рядом с кроваткой на стеллаж. Это было изобретением Алексея Павловича — квартира у Ники просторная, и не всегда она могла услышать, что ребенок проснулся, а Максим при помощи деда быстро научился нажимать кнопку звонка.

— Ну что — уже выспался? — улыбнулась Ника, беря сына на руки. — Будем пить молоко с печеньем и потом пойдем гулять?

Сын улыбался и кивал, крепко обняв ее за шею, и Ника, как обычно, ощутила острый приступ тоски — ее мальчик никогда не увидит своего отца, никогда не узнает, каким он был.

Усадив Максима в высокий стульчик, Ника поставила перед ним кружку с молоком и блюдце с овсяным печеньем, села напротив и снова задумалась. Она никак не могла понять, с чего вдруг позвонила Яблокову и попросила помочь с работой. Просто сегодня утром, проснувшись, она вдруг ощутила непреодолимое желание вернуться в журналистику и хоть немного оживить свою повседневную жизнь, начавшую походить на пресловутый День сурка. Вот так — внезапно, ни с того ни с сего.

— Алло, вы просили посоветовать вам журналиста, способного быстро и, главное, результативно провести расследование?

— А, это ты… Да, просил. Неужели нашел?

— Нашел. Такая удача, даже сам не ожидал. Звонит знакомая, просит помочь — вот тут я и вспомнил о нашем разговоре.

— Женщина?

— А вы что-то имеете против?

— Нет, но…

— А вот вы не сомневайтесь. И потом — мне кажется, что в вашей ситуации как раз женщина больше подойдет. Так что — могу звонить Филонову?

— Хорошо. Звони. И это… обойди как-то Вересаева, хорошо? Он пока не должен знать.

— Не представляю, как именно. Он все-таки ваш представитель в редакции.

— Это не мои проблемы. Придумай что-нибудь, но Вересаев пока не должен быть в курсе.

— Хорошо, я попробую.

Тому, кто принял

одежду из мха,

не о чем сожалеть.

Сёхаку

В последних числах мая Ника, оставив сына на попечении Ирины и Иржи, наконец-то собралась в Москву. Планировалось, что она уедет на месяц — решит все вопросы по трудоустройству и определится с тем, как именно сможет работать. Если придется, то снимет квартиру в Москве и вернется за сыном. Правда, Иржи настаивал на том, чтобы сначала Ника как следует устроилась сама, а уж потом забирала Максима.

— Подумай хорошо — тебе ведь непременно нужна будет няня, не сможешь ведь ты брать Макса с собой на работу? И в детский сад ты его тоже вряд ли устроишь без московской прописки. А у нас ему будет хорошо. Мы летом собирались на море, могли бы и его с собой взять.

— Мне и так неудобно, что я оставляю вам такого маленького ребенка, а ты еще про море заговариваешь, — смущенно сказала Ника, которую такой вариант, конечно, устраивал больше, чем перспектива оставлять сына с совершенно незнакомой няней.

Иржи, взъерошив и без того лохматые кудрявые волосы, покачал головой:

— Ника-Ника, когда ты перестанешь выдумывать условности? Если я предлагаю тебе что-то, значит, я все обдумал, взвесил, оценил свои возможности и принял решение, ведь так? Кроме того, когда Макс у нас, Ирине гораздо лучше, она чувствует себя нужной. Я ведь даже купил для нее книжки по Брайлю, сказки — чтобы она могла читать их Максу без моей помощи.

Это было неожиданно и так трогательно, что Ника едва не заплакала — почти полностью ослепшая Ирка выучила азбуку Брайля и теперь собиралась читать Максиму книжки….

Стахова порывисто обняла Иржи и пробубнила, уткнувшись носом ему в плечо:

— Иржик, спасибо тебе огромное… Ты даже не представляешь, как вы меня выручите.

Иржи погладил ее по спине:

— Не плачь. Мы любим твоего мальчика, нам с ним совсем не тяжело, наоборот. Мы с удовольствием присмотрим за ним столько, сколько тебе будет надо. И попроси Алексея Павловича, чтобы он в любое время звонил или приезжал к нам, хорошо? Я знаю, что ему будет не хватать внука, а беспокоить нас он постесняется — эти ваши русские условности.

Ника вытерла глаза и улыбнулась:

— Хорошо, я передам. Спасибо, Иржи.

— Привези из Москвы икру, — улыбнулся в ответ приятель, — очень люблю русскую икру.

— Обязательно.

Она улетела субботним утром, чтобы быть в Москве к обеду. На первое время у нее была бронь в гостинице, а потом Ника рассчитывала снять жилье поближе к работе, чтобы не тратить много времени на переезды. Уже неделю ее телефон разрывался от звонков риелторов, предлагавших квартиры в разных районах и по очень разным ценам. Сидя в аэропорту Праги в ожидании рейса, Ника успела даже назначить пару просмотров на сегодняшний вечер — чувствовала в себе удивительную энергию и жажду действия.

Рейс был прямой, без пересадок, и через три часа Ника уже спускалась по трапу в Домодедово. Пройдя таможню и получив багаж, она заспешила к платформе аэроэкспресса. Заняв место, Ника наконец выдохнула и немного расслабилась. Перелеты всегда нервировали ее, хотя летать она никогда не боялась. Просто вся эта околополетная суета, багаж, таможня…

Аэроэкспресс тронулся, и Ника уставилась в окно на мелькавшие деревья. Три года она не была в Москве… Казалось, за это время она успела забыть, как тут все устроено, даже воздух казался другим. Несмотря на то что была суббота, в центре оказалось многолюдно, Павелецкий вокзал напоминал муравейник, а на площади перед ним то и дело выкрикивали маршруты водители пригородных автобусов. У Ники слегка закружилась голова, она остановилась, вынула сигареты и закурила.

— Черт возьми, я и забыла, как здесь суетно, — пробормотала она, убирая зажигалку.