Но все это не похоже на рассказ о путешествии.

Разве этот Отто не самый настоящий чужак судите сами. Пройтись по ровной ниве парика проползти по выпуклостям это на него похоже в этом он кое-что смыслит. Итак поскольку он был и у него имелись перья хвост & бедра как у настоящего короля всех дятлов то он брал серп и обрезал волосы у всего что порхает трепыхается развевается и т. п. и заставлял их лихо полоскаться на ветру. И разве в этот момент никто не вскакивал и не вырывал свои вихры у него из жилистого трудового кулака занесенного над головой чтобы бросить их и не прятал подальше? И речь тут идет не только о ее парике но и обо всей ее голове потому что Отто не очень-то церемонился с этой ИЛЛЮЗИОНИСТКОЙ. Однако голова Отто зажата между выпуклостями его тела и при ближайшем бризе она вздымается вверх НАВСТРЕЧУ СОЛНЦУ. Вот так наконец-то и случилось кое-что в нашем прекрасном мамочкином романе и это не последний случай. Спросите Ангелику (94-20-463).

Гениальный хирург и демон. Кумир всех женщин и ужас вселенной. Роман, действие которого сосредоточено вокруг небывалой любви. Караван мулов неторопливо шагает своей дорогой через альпийский массив Гросглокнер прочь из Европы в Бразилию. Путешественники беззаботны и веселы мировые бродяги космополиты красивые женщины экипаж привычно выполняет свою работу. И все-таки происходит нечто чудовищное. Человек в мундире рядом с Дуней не попадается на этот обман нет. Он просто падает и проламывает паркетный пол потому что паркет сделан из толстого разрисованного картона. Ревя от ужаса полицейский обрушивается на шесть этажей вниз. Пролетев до подвала он ударяется о каменный пол и тут же умирает. Сейчас 15 часов 3 минуты. Другой провокатор звенит на столе. Только одна мысль удерживает графиню-эмигрантку Дуню от справедливой мести. Каждый кто видит ее в этом состоянии никогда не заподозрит в ней пустую безжизненную куклу каковой она и является ведь не надо забывать что гениальный врач ученый и гонщик Мануэль Кортес-Мария-и-Мендоса поместил ее в качестве мумии в свой мавзолей оборудованный кондиционером законсервировав ее для себя лично. А тем временем он завладевает волшебной пилюлей способной уничтожить человечество и пересаживает лицо Дуни юной немецкой медсестре Марии. Всем своим обликом демонстрируя невозмутимость по отношению к этим ужасам потенциальный преступник скачет на своем драгоценном белом жеребце по кличке Маэстозо Аустриа по направлению к городским воротам Бургтор. Шесть часов утра. На зубцах башен еще висит ночь. Черно-серыми пятнами лежит туман на лугах и лесах горного края. Чингисхан зябнет кутаясь в плащ сотканный из лобковых волос самой красивой девушки его гарема. Перед литыми чугунными воротами висят вниз головой два любимых раба удерживая в трясущихся ртах горящие факелы. Как только один из них обессилев срывается в зияющую пропасть тут же сменщик уже наготове. Они то и дело с тоской поглядывают в небо. Но: ни вертолета ни самолета. Лишь высокие деревья & над ними стервятники. Апатия охватывает людей все больше и больше. И вот настает одиннадцатый день после падения. Внезапно слышится рев. Из окон со сверхзвуковой скоростью вылетают клочья трупов законсервированные каиниты калеки сельджуки. Гордо и плавно перешагивает через все эти горести белый венский конь-липиццан.

Разве судьба и без того недостаточно испытала этих невинных людей? Нет. Из громкоговорителя доносится голос Чингисхана музыка прекращается как только Дуню призывают попросту в качестве кровавой дани за страшную опустошительную войну между американцами и желтокожими недочеловеками. В ту же секунду в качестве подтверждения изо всех окон раздается стрельба вылетают огненные колеса и несутся над дорогой. Это старый нерушимый закон. Мария внезапно вскрикивает почти как смертельно раненный зверь только много громче. Она пробудилась от своей смертельной летаргии отец! И действительно свершается чудо Чингисхан это украденный еще ребенком долгожданный отец Марии. Отец осени же нас своим благословением только тогда мы сможем быть по-настоящему счастливы и растрогавшись великий и страшный хан ужас всего Востока заключает деток в свои объятия распростертые на весь мир. Породистый австрийский жеребец тоже получает заслуженную награду. На этот раз преступное расчленение свободного города пока не состоялось. Адольф наигрывает печальную мелодию на губной гармошке. Местность противится переворачиванию вверх тормашками мундироносцы разглядывают ее сквозь очки для чтения. И пока наверху в замке все это наблюдают давно уже не столь радостные лица а вновь обретенный отец показывает свою дочь сыну человек в черном перебирается через стену падает вниз вскакивает и подобно юркой ласке бежит в полицию. Может ли такое быть? Может ли счастье этих молодых людей уже прошедших столь жестокие испытания снова оказаться в опасности? Судьба еще даст на это ответ она предъявит свой счет.

Неужели это и вправду любовь ставшая их проклятием. Аллен Гинсберг и Давид Медалла великие магистры ордена шарманщиков стоят вплотную друг к другу в телефонной будке возле лондонского Гайд-парка причем настолько близко что их длинные расшитые кафтаны как будто сливаются воедино. Их прекрасные серьезные лица искажены гримасой внутреннего волнения. Они пьют вольный солнечный свет из сточного желоба и чувствуют как мухи прокусывают у них яйца чтобы помочь личинкам выбраться наружу (помочь). По их спинам гуляют комары как сомнамбулы почти не касаясь поверхности. Аллен на мгновение задерживает свой взгляд на мертвых и видит кишение муравьев на полуголых телах на желтокожих предметах которые когда-то были людьми. Потом встряхивается и поспешно ковыляет за своим спутником. Земля здесь липкая от крови. Какой-то священник преклоняет колена перед мертвыми молится вместе с ранеными. Только теперь люди на ярмарочной площади наконец узнают что случилось нечто страшное: шарманки смолкают хриплый голос из громкоговорителя призывает добровольцев. Требуются доноры.

Многие поддаются своему желанию уничтожать вырубать убивать почти со священным рвением.

Затем Давид слышит такие страшные крики, каких ему никогда в своей долгой жизни слышать не доводилось. Они начинаются с громоподобных раскатов доходят до рева и завершаются хрипением словно от ужасных ран околевает чудовище доисторических времен. Давид опять пускается бежать. Добравшись до пульта управления он успевает еще увидеть как Аллен извивается на полу в ужасающих судорогах. Он осторожно подходит на шаг ближе и прикасается к нему. Тело у него твердое как stone.

На лице и в глазах у него стоит отблеск плывущих по небу облаков края которых солнце окрасило в кровавый цвет а его худое гибкое тело бессознательно подстраивается к топтательным и хватательным движениям партнера. Хельмут не более чем белокурая тень на горизонте но она становится все больше и больше и всплывает на всеобщее обозрение. Его небесно-голубая фигура в эластичном лыжном костюме энергично взлетает на холм на долю секунды показывается на фоне заснеженных елей и вновь с гиканьем исчезает за гребнем пулей слетая вниз под откос. Снежный шлейф вздымается следом а потом опять не слышно ничего кроме скрипа подрезов на фирне.