— Да, Лариса, хотел спросить, как ваше здоровье?

— Спасибо, ничего.

На поправку она пошла, температуры уже нет, кости не ломит, хотя горло еще побаливает. Но это не утешало: ведь скоро ее выпишут и отправят в общую камеру. А то, что у нее наркотическая зависимость, это никого не волновало.

Да и не было у нее зависимости, как таковой. Ломку Ларисе сняли еще в клинике, а здесь, в изоляторе, наблюдались лишь слабые ее признаки. В принципе, она бы с удовольствием укололась, но поскольку доступа к наркотикам у нее не было, то приходилось держать свои желания в узде. Тем более, это было не так уж и сложно.

— Антибиотики не нужны?

— Уже нет.

— Витамины? — Годовиков поставил на стол пластиковый пузырек.

— Можно, — кивнула она.

Лариса сунула витамины в карман, и тут ее словно током ударило. Что, если витамины отравлены? Что, если Годовиков собирается ее убить? Договор подписан, и она больше не нужна. Более того, с ее смертью тайна сделки покроется мраком… Да, ее теперь запросто могут убить. Как же она сразу об этом не догадалась?

Лариса сошла с лица, и Годовиков это заметил.

— Что-то не так? — настороженно спросил он.

— Учтите, если со мной что-то случится, Саша Фогарева узнает, как я продала вам акции.

— С вами что-то случится?! — вытаращился на нее Годовиков. — Вы думаете, что мы… Вы думаете, что мы пытаемся вас убить?

— Поверьте, я знаю, как это делается.

— Да, я знаю, как погиб ваш муж. Но, поверьте, у нас и в мыслях не было… Озадачили вы меня, Лариса. Даже не знаю, что делать, — расстроенно мотнул головой юрист.

— Не трогать меня, вот, что делать.

— Да мы-то не собирались… А вдруг у вас возникнет конфликт с третьей стороной и вы обвините в этом нас? Одно ваше слово, и репутация нашей компании накроется медным тазом, — не на шутку разволновался Годовиков. — Даже не знаю, что делать.

— Я угощу витаминами своих соседок, если с ними ничего не случится, то и бояться нечего. Тогда я закрою рот на замок, — пообещала она.

— Ничего ни с кем не случится, можете в этом не сомневаться, — облегченно вздохнул Годовиков.

— Вот и хорошо.

— Да уж… Хотел сделать вам сюрприз, но, видимо, придется оставить затею.

— Что за сюрприз?

— Да нет, не скажу, а то решите, что я снова пытаюсь вас отравить.

— Чем?

— К сожалению, вытащить вас из тюрьмы мы не можем, но хотелось бы скрасить ваше существование…

— Номер моего счета у вас есть, я жду, когда привалит счастье.

— В этом даже не сомневайтесь…

— А в чем сомневаться?

— Это я должен сомневаться. И сомневаюсь… — Годовиков достал из кармана и тут же опустил обратно тонкий стеклянный цилиндрик с таблетками серого цвета.

— Что это?

— Здесь это называют «марафетом». Но вы ничего не видели, — натянуто, но с заговорщицким видом почти прошептал он.

— Видела. Я все видела! — возбудилась Лариса.

Не думала она, что ей вдруг так сильно захочется уколоться. Или хотя бы наглотаться «колес». Вроде бы отпустили ее позывы, а тут схватило…

— Видимо, это будет лишним, — покачал он головой.

— Зачем вы мне это показали? — От нервного возбуждения у Ларисы вдруг задергалась щека.

— Ну я подумал, что вам стало бы легче. А возможности у меня, как вы понимаете, большие. Насчет колонии не уверен, но здесь, в СИЗо, вы бы могли получать «марафет» каждый день. Для меня это совсем не трудно. В знак, так сказать, моей благодарности…

— Ну, так отблагодарите, черт возьми!

— Ну, хорошо… — Глянув на дверь, Годовиков протянул ей кулак, в котором сжимал склянку с «колесами».

Лариса с жадностью схватила ее и сунула в рот. Вдруг ей шмон устроят? Витамины заберут — фиг с ними, а за «колеса» она очень переживала. Это ведь здорово, если в них заключен тот же кайф, что и в героине. Говорят, «колеса» — это бомба.

— Не бойся, — перешел на «ты» Годовиков. — Кроме улета, в этих штуках ничего нет. Никто не собирается тебя травить. Если не веришь, можешь соседок своих угостить, с ними ничего не случится. Ну разве что на розовом слоне по радуге покатаются… Ну что, до встречи! На неделе приду, распишешься в получении денег.

— А они будут?

— За это не переживай. Думай лучше, как срок себе скостить.

— Как?

— Извини, но это не наша забота, — с искренним, как могло показаться, сожалением покачал головой Годовиков.

На этом разговор и закончился. Сначала увели Ларису, а затем ушел и он — вольным шагом, в светлое настоящее.

Но ведь и ей светило счастье. Лариса изнывала от нетерпения, возвращаясь в здравпункт. И когда за ней закрылась дверь в палате, с трудом удержалась, чтобы не наброситься на «колеса». С трудом, но удержалась…

Нельзя ей набрасываться на эту страшную халяву. Нельзя верить в доброту человека, который должен желать ей смерти. Отравить ее напрямую Годовиков не рискнет, но в его власти подсадить Ларису на «колеса», чтобы она с каждым разом принимала все большую дозу. В конце концов, она просто-напросто загнется от передоза. И это реальный вариант, не зря же Левшин готовил ей именно такую смерть…

Нельзя поддаваться на провокацию. Никак нельзя. Но и все таблетки в канализацию спускать не стоит. Лариса угостила «колесами» своих соседок и сделала вид, что употребила сама. В унитаз она спустила только свою дозу, от греха подальше.

У Годовикова действительно большие возможности, вернее, на многое способны люди, стоящие за ним. Возможно, у них на прикорме сам начальник оперативной части, который наблюдает за Ларисой глазами ее соседок по палате. Если она откажется от наркоты, то Годовиков узнает об этом, и в ход пойдет другое, более серьезное оружие…

Лариса преодолела себя, а через три дня снова встретилась со своим «благодетелем». Деньги действительно поступили на ее счет, причем в полном объеме, и Годовиков позволил ей в этом убедиться. Она расписалась в получении огромной суммы, но без особой радости. В настоящий восторг она пришла, когда получила очередной транш наркотической отравы. Годовиков должен был поверить, что Лариса прочно подсела на «колеса»…

Вода — как много в этом слове. Это ведь чудо из чудес, и вовсе не обязательно целый месяц провести в тюрьме, чтобы в этом убедиться. Хотя после душной камеры теплая вода под пышной пеной кажется чудом в квадрате. Или даже в кубе…

Мягкая рукавица приятно скользит по коже, смывая с нее тюремную грязь, но хочется чего-нибудь пожестче. Хочется, чтобы сильный мужчина зашел сзади, взял мочалку и натер спину так, чтобы душа застонала… Как это делали Фоган, Гаврик, Сникерс. И лучше всего, чтобы это был Дима Левшин. Никогда и ни с кем Саше не было так хорошо, как с ним. И ни одного мужчину она не любила, как его. И не полюбит. Хотя бы в благодарность за то, что всю их общую вину он взял на себя. Мужик он, плоть от плоти мужик, и она жуть как его хотела.