Следующей появилась на свет Сара Джейн – на два года позже близнецов. Мама подозревала, что у нее снова будет двойня, поэтому придумала два имени. Сара и Джейн – для девочек, Роберт и Уильям – для мальчиков. Родилась в итоге всего одна девочка, но мама так и не смогла выбрать имя. Так что Саре Джейн достались оба.

Сара Джейн, средненькая, была вроде мостика между старшими и младшими сестрами – и не только по возрасту, но и по характеру. Ей тоже нравилось танцевать и носиться сломя голову, как Эйди, Лорел и Бесс. Но еще она любила читать и рисовать. Она могла, совсем как ее младшая сестра Элси, часами наблюдать за переменчивыми солнечными бликами, что проскальзывают по камешкам на дне ручья и уносятся с быстрым течением. Или всерьез размышлять о том, что воронье сипение и карканье – это, возможно, самый настоящий тайный язык, непонятный людям.

Элси – та вообще отличалась от прочих сестер. Она была тощая и жилистая, самая тихая из девчонок, – а когда семья переехала на ферму, словно стала еще тише. Элси все время проводила в окрестных лесах и холмах, постоянно кого-то или что-то выслеживала – начиная с насекомых и заканчивая оленями и лисами.

Мама в шутку говорила, что Элси – одичавший ребенок, и в каком-то смысле так оно и было. Элси чувствовала себя по-настоящему счастливой только в лесу – днем и ночью, в любое время года. Она умела бегать почти так же быстро, как олень, но могла замереть и сделаться странно неподвижной. Сара Джейн не знала больше никого, кто мог бы сидеть не шелохнувшись так долго.

– Я просто смотрю, как растет трава, – объяснила Элси, когда ее обнаружили на лугу разглядывающей полевые цветы и сорняки.

И наконец, были Рут и Грейс, тоже близнецы. Их поведение не очень-то соответствовало библейским именам[5] – с того самого момента, как их привезли из роддома. Близнецы работали слаженно и сразу дали понять: если в первые два года жизни им не спится ночью, о спокойном сне может забыть и все остальное семейство. Стоило умолкнуть одной, тут же вступала вторая. Так что Диллардам пришлось еще разок испытать на себе, что значит беспокойный младенец.

Чем старше они становились, тем большим наказанием делались для окружающих. Младшие близнецы не могли просто чем-то заниматься, им непременно нужно было сначала выяснить, как это работает и зачем. Приходилось пускаться в долгие и нудные объяснения со множеством подробностей. Но все знали: лучше потратить время и растолковать им принцип действия той ли иной штуковины, иначе девицы разберут ее до винтика.

Они очень любили розыгрыши – правда, только беззлобные. А как насчет упрямства? Попробуйте отговорить их от задуманного – и самый упрямый осел покажется вам образцом кротости.

* * *

Много лет Сара Джейн знала: там, где заканчивается тропинка, ведущая от пастбища Уэлчей, живет старая женщина. Девочка даже видела ее несколько раз – правда, всегда издали. И Сару Джейн это в высшей степени устраивало. Эйди и старшие близнецы вечно стращали младших: мол, если будете плохо себя вести, явится с холмов старая ведьма и заберет вас к себе. У нее и печка подходящая: туда как раз отлично поместится ребеночек и зажарится не хуже цыпленка…

Сара Джейн и младшие сестры выросли в страхе перед ведьмой, но однажды летом, три года назад, Сара Джейн и Элси подбили друг друга пройти по тропинке до конца и взглянуть на дом старухи.

С собой они взяли Корни, золотистую короткошерстную гончую двух лет от роду. Этот полный энергии пес всегда что-то раскапывал – в огороде или еще где-нибудь, – словно пытаясь отыскать зарытую кость или кроличью норку. Хотя мама говорила, что этой собаке повод не нужен. Просто Корни был абсолютно счастлив, когда копал.

– Это все из-за тебя, – не раз говорила мама Саре Джейн. – Ты придумала ему такую кличку.

Появление в доме Корни – отдельная история.

Как-то раз Сара Джейн лежала в постели и смотрела на потолок – в лунном свете причудливо двигались и вытягивались тени от ветвей росших за окном буков. Заснуть ей по какой-то неведомой причине не удавалось. Она лежала и размышляла обо всем и ни о чем – не так уж редко с ней это случалось, по правде говоря.

Минул час или около того после полуночи, и тут она услышала далекий собачий плач – протяжное завывание переходило в громкое жалобное повизгивание. Сначала Сара Джейн решила, что кто-то из соседей завел щенка и это его первая ночь на цепи во дворе, но в голосе невидимого пса было столько безысходности. У собак это хорошо получается – поневоле поверишь во всякие рассказы, будто они живут лишь в настоящем, без воспоминаний о прошлом, без надежды на будущее. Будто была у пса некая неимоверная печаль, которую он не надеялся избыть никогда в жизни.

Но потом, то подремывая, то просыпаясь от нараставшего воя, Сара Джейн подумала: а что, если собака и правда в беде? Может, пес сорвался с привязи и убежал и теперь его цепь обмоталась вокруг дерева. Такое уже не раз случалось – и неподалеку от них тоже. Однажды она слышала: Джордж Уэлч рассказывал ее матери, как по весне нашел в лесу собачьи кости – на них все еще был ошейник, а поводок крепко запутался в корнях дерева.

– Тяжкая смерть, – заключил он тогда. – Не пожелал бы такой ни человеку, ни животине.

Сбросив со вздохом стеганое одеяло, Сара Джейн уселась в кровати. Ледяной пол обжег босые ступни. Она тихонько пробралась через всю комнату к стулу, где накануне развесила одежду. Как только она начала натягивать брюки, заворочалась Элси.

– Ты чего там? – сонно пробурчала она.

– Ничего, – откликнулась Сара Джейн. – Пойду немного проветрюсь.

– Так поздно? – пробормотала Элси.

Как будто сама тысячу раз не бродила в лесу поздней ночью, наблюдая за совами, летучими мышами и бог весть кем еще.

– Спи давай, – велела сестре Сара Джейн.

А сама подумала: еще заупрямится. В конце концов, речь ведь идет о вылазке в ее разлюбезный лес. Но младшая сестра заснула прежде, чем Сара Джейн оделась и выскользнула из комнаты.

Внизу она засунула в карман несколько печенюшек, в сарае взяла моток веревки и шагнула прямо в осеннюю ночь. Сара Джейн прихватила фонарь; правда, он не понадобился – лунного света хватало. Закрыв за собой дверь, она постояла немного, запрокинув лицо к небу и наслаждаясь звездами, темнотой и ветром.

И тут она снова услышала собачий визг.

Сара Джейн сразу сообразила, откуда доносится звук – а это было не так-то просто, ветер сбивал с толку, – и припустила через поля на задах их фермы, вверх по горе, прямо к опушке Дремучего леса.

Собаку она отыскала быстро – и точно, пес попал в западню. У него на шее была веревка, конец которой обмотался вокруг старой колючей проволоки. К появлению Сары Джейн бедняга так запутался, что уперся лбом в столбик изгороди. Шип от проволоки воткнулся над глазом, на собачьей шерсти уже выступила кровь.