Алёшей стояли далеко, но всё же осколки разбитых бутылок едва не долетели и до них. Первое, что бросилось в глаза — это кровь. Он порезался, когда попытался встать. Его друзья сзади стояли на лестнице и смеялись.

Он, матерясь, поднялся и сел на нижнюю ступеньку с помощью какой-то девушки — это была Лена. Судорожно сжимая запястье, попытался остановить кровь — боль пульсировала в нём вместе с пульсом.

Лена отреагировала очень быстро, зажав рану чистой салфеткой из сумки. Она всегда такие носила с собой — мальчику необходимо было вытирать постоянно то ручки, то бежавшую слюну.

Мужчина даже не поднял взгляд на неё, зажмурившись от боли.

— Подержите так, но возможно вам потребуется зашивать — рана очень глубокая, — произнесла девушка у него над ухом.

— А вы что — медик? — зло буркнул он и посмотрел на неё.

Напряжённый взгляд, гладко зачёсанная голова в платке, а вот губы ничего, хоть и сжимает их до синевы. Рядом с ней стоял ребёнок — мальчишка со странным, нечеловеческим лицом.

— Я медсестра, — спокойно ответила она и уверенно перевязала его запястье, но салфетка почти сразу пропиталась кровью.

Он обратил внимание на тонкие пальцы: кожа рук обветрена, ногти коротко острижены. Ничего сексуального и даже женского в ней не было. Обычная неухоженная молодая баба. Он встретился с ней взглядом: — Ясно, хорошо, что не врач — а то бы стали тут же меня штопать.

Он сказал эту фразу и впервые в жизни пожалел, что грубит девушке. Её серьёзные серые глаза вдруг поменяли свой обычный цвет и сделались как грозовое небо перед закатом, она опустила взгляд и резко погрустнела.

— Извините, — деликатно сказала она и, обойдя его, стала подниматься по лестнице, не отпуская ручку странного мальчонки.

Вслед ей неслись разные клички и имена, сказанные его друзьями — мать Тереза, медсестра Погаски и прочее. Денис хмуро смотрел на улыбающиеся лица друзей. С покрасневшей повязки, сделанной её тонкими руками, кровь больше не капала.

После свадьбы Настя, в девичестве Расонова, переехала к родителям мужа в трёхкомнатную квартиру. Она была несказанно рада, что выбралась из коммуналки, но, прожив на новом месте буквально неделю, поняла, что попала туда же, только с меньшим количеством жильцов.

Галя Скорикова, её подруга, училась в колледже на учителя начальных классов и немного завидовала Насте — та нашла свою любовь и вышла замуж, а скоро у них будет ребёнок. Ей же, девятнадцатилетней девушке, пока не попадались приличные кандидаты. Парнишки увивались за ней, она была симпатичной, но отшивала их с большого расстояния, прослыв Снежной королевой. Темноволосая, белокожая и со светлыми глазами голубого льда, она была похожа скорее на Белоснежку из старого диснеевского мультфильма.

Галина жила с родителями в небольшой комнате в самом начале коридора. Отец был инвалидом — потерял руку на производстве, и сидел дома, получая приличную пенсию. Мама работала кондитером в коммерческом цехе посменно. Галя была не единственным ребёнком — много лет назад у неё был брат — Виталик, попавший под поезд в шесть лет. Горе подкосило родителей, они как-то сразу постарели, хотя тогда им не было и сорока. К дочери они стали относиться с удвоенной любовью и опекой. Может, оттого у неё до сих пор не было парня. Она не хотела разочаровать родителей и попасть в неприятную историю. Хотела, чтобы ей повезло.

Девушка быстро резала лук за столом на общей кухне и не заметила, как к ней подобрался сосед.

— Привет, Снежанна, — сказал он прямо в ухо, и Галя вскрикнула, ощущая, как в груди сердце на миг замерло.

Рядом улыбался Денис Симаков, близко придвинувшись к девушке и блестя глазами. Он был из 25, последней маленькой квартирки, как у её родителей. Совсем недавно он приехал из армии — служил по контракту 7 лет после срочной службы. Говорили, заработал кучу денег.

Он назвал Галю этим дурацким именем, потому что она так представилась, когда однажды он приехал в отпуск и заметил повзрослевшую соседку. Об истории со Снежанной она очень жалела, а он постоянно подкалывал этим.

— Ты дурак, что ли, сердце остановилось… Идиот! — манерно выкрикнула девушка и тут же почувствовала, что переигрывает. Иногда у неё случалось, будто кто-то подталкивал не по её воле.

Он усмехнулся, разглядывая её красивое личико и опускаясь ниже. Под обычной майкой отчётливо вырисовывались высокие груди, а ниже — стройные крутые бёдра.

— Я не хотел, извини. Чем ты сегодня занята? Пошли, сходим в кино? — полушутливо предложил он.

— Я с придурками не хожу, — обиделась она на его беззастенчивый взгляд, говоривший об истинных намерениях такого «приглашения».

Он засмеялся, повернув голову на стук закрываемой двери. Из комнаты старика Прохора вышла та самая медсестричка, которая помогла ему с рукой день назад. Раньше он тут её не видел — переехала.

Сутулится намеренно, свободный безликий халат, ни грамма косметики на белом лице, волосы туго зачёсаны в косу, открывая слишком высокий лоб. Но вот её глаза, засветившиеся узнаванием, когда она посмотрела на него, нельзя спутать ни с одними виденными раньше.

Она долго колебалась, как ей отреагировать, и всё же решила кивнуть, приветствуя. Он улыбнулся и кивнул в ответ. Рот у неё тоже красив, чётко очерчен, только она всё время сжимает его, будто это вообще лишний предмет на лице.

— Кто это? — спросил он, кивнув на удаляющуюся сутулую спину в сторону туалета с детским горшком.

— Это Лена, переехали два месяца назад. Мать-одиночка, живёт с мамой и сыном. Мать её разводилась, поэтому квартиру двухкомнатную пришлось продать, купить две коммуналки. И вот они здесь, — девушка уж очень по-взрослому вздохнула. — А что? Понравилась?

— Только не такая, как она.

— О, да мы красавцы с особыми запросами, — поиздевалась она.

— А с её пацаном что? — спросил Денис, не отходя от интересовавшей темы и не обращая внимания на реплики девушки.

— Он Даун. Знаешь, лишняя хромосома.

— Знаю, — медленно кивнул он. — Не повезло девчонке.

Галя поёжилась, нахмурившись: — А ты не такой противный, как кажешься.

— Для тебя, солнышко, я буду, каким хочешь. Ну, так что — идём в киношку?

Она скептически улыбнулась ему, указывая ножом в сторону его двери: — Ты, кажется, куда-то шёл?

Денис же, снова хмыкнув, медленно двинулся в сторону ванны, даже не подозревая, зачем. Ему решительно нечего было делать, заедала страшная скука. Несколько дней после армии он гостил у своего друга — Егора Мернова, там были беспробудные пьянки и веселье. Теперь наконец его занесло домой, в нежилую грязную комнату, и тоска щемила