Денис стал совать в лицо стакан, и Лена отворачивалась: — Не надо, я не хочу, — тихо произнесла она по своему обыкновению.

Он же был настойчив, улыбаясь и даже стараясь её приобнять, придержать нежно голову: — Вот увидишь, станет легче. Ты такая напряжённая, надо расслабиться.

Они снова встретились взглядами, и на этот раз Денис увидел в её глазах глухое отчаяние. Она сделала два глотка и закашлялась. Все засмеялись, принялись стучать ей по спине и предлагать маленькие солёные огурцы. Перед глазами всё поплыло, Лена закрыла лицо руками и опустила голову.

— Нет, я не могу, — произнесла она, явно ощущая руку Дениса у себя на коленке. И одна ужасающая мысль-желание крутилась в голове — чтобы эта рука там лежала всегда.

Он наклонился к её глазам и улыбнулся своей дьявольской улыбкой.

— Нужно уметь отдыхать, я ни разу не видел тебя весёлой.

— Отстань от девушки, — махнул на Дениса один из друзей.

— Вот именно, что ты её спаиваешь, не хочет человек.

Денис опрокинул стакан водки с той же ухмылочкой на лице и дерзко оглядел Лену.

— Хочу очень помочь человеку, отвалите, — грубо ответил он. В его тёмных глазах горела какая-то решимость. Он снова предложил ей водки, и на её отказ только улыбнулся ещё загадочнее, погладив под столом её ногу так высоко, почти у самых бёдер. Она замерла, смотря в одну точку, но ничего не сказала. Взгляд её стал тёмным, и Денис наблюдал с интересом, как он меняется от серого к сине-грозовому.

Наклонившись, он хотел сказать что-то девушке, но на кухне заорал чайник, и она вскочила, как ошпаренная. Вылетев за дверь, девушка остановилась возле плиты, повернув старый выключатель. За спиной стоял Денис. Очень близко.

— Если я правильно понял, у нас большой потенциал, — тихо произнёс он. — И совсем не правильно, что мы его не используем. Может, попробуем?

Она повернулась к нему и взглянула прямо в глаза, на её бледных щеках играл яркий румянец: — Зачем это тебе?

Девушка сгорала от своего стыда, но не могла отрицать, что оттого, что Денис стоит рядом, в животе горячо, а ноги подкашиваются.

— Хочу помочь тебе. А мне будет очень приятно это сделать.

— Думаешь, нужна помощь? — робко спросила она, будто все силы разом забрали у неё, и несла она какую-то чушь. Он ведь недвусмысленно намекал… а она слушала, будто ей пятнадцать. Но ничегошеньки с собой поделать не могла, никто ей никогда таких вещей даже не пытался говорить. И она не знала, что вести такие разговоры опасно.

— Срочная. Тебе надо расслабиться, я помогу. Приходи сегодня наверх после десяти, когда будешь свободна.

Девушка ощущала крупную дрожь во всём теле, будто все силы природы решили доконать её.

— Не будешь жалеть, я обещаю, — подмигнул он и танцующей походкой двинулся к своей комнате, захватив чайник с плиты.

Запоздалые слёзы страха и потрясения потекли по лицу Лены. Она понимала, что не пойдёт на свидание, назначенное им, но знала — до вечера будет тикать таймер, запрятанный у неё внутри. Иногда она чувствовала его очень отчётливо, он будил по ночам и заставлял во сне выгибаться от немыслимых, томительных снов. Её глодала тоска одиночества, и если бы это мучило только тело.

Не одной Лене было тяжело в эту весну размышлять о своей жизни.

Галя давно думала, что повзрослела, и налёт романтики остался в прошлом, но ошиблась.

Ясные дни ещё леденили кровь, но в груди, глубоко и как будто втайне от себя, ныло и сладко открывалось неведомо чему.

На занятиях девушка не могла сосредоточиться, прислушиваясь к странному и с каждым днём становившемуся громче голосу. Одногруппницы, с которыми она успела подружиться, говорили о парнях. Конечно, не из их училища, а Галя как будто жадно впитывала эту болтовню. Но не понимала ни слова.

Она ощущала пьянящую, схватывающую крепко сердце, весну, и все мужчины вокруг как будто стали другими. На них было приятно смотреть и думать, а неонли это? Не с ним ли ей суждено пройти долгий путь жизни? Не в этих ли глазах разгадать, что такое любовь? Настоящая, глубокая, сковывающая душу навсегда?

Приходя домой, девушка подолгу лежала у себя на кровати, отвернувшись к стене. Она не была расстроена, наоборот, её будто переполняло что-то, и выплёскивалось через край, заставляя кружиться голову.

Галя часто не слышала, что к ней обращаются реальные люди, а иногда она грубила знакомым мужчинам, таким, как Денис, и снова возвращалась к своим бесконечным мыслям.

Непременно всё с ней случилось бы так. Она шла с рынка, держа, к примеру, пакет с купленными овощами, и по рассеянности столкнулась бы сним. Ему недавно исполнилось 25–27, очень красив, высок, в коротком чёрном пальто, брюнет с яркими серыми глазами и мягкой улыбкой. Он поддержал бы её, помог поднять пакет, улыбнулся иконечнозаговорил с ней, интересуясь, не помочь ли ей донести до дома продукты. Он на машине, но, понимая, что девушка не поедет с ним, незнакомцем, благородно помог бы ей и пошёл пешком вниз по улице, к её дому. По дороге она узнала бы о нём, что он работает, живёт отдельно или с родителями — это неважно, увлекается боксом или каким-нибудь видом боёв, и вообще по жизни очень серьёзный парень, хоть и не лишённый любви к экстриму.

Дальше всё — намного проще и понятнее. Они стали бы встречаться, потом поженились, и жили бы вместе счастливо.

Каждый раз в конце девушка вздыхала и позволяла себе немного поспать, страстно желая увидеть во сне то, что нарисовало ей воображение.

Иногда ситуации менялись, в её мыслях они даже вели беседы и споры, знакомились с родителями, друзьями и родственниками. Галя сама не поняла, как быстро и необратимо эти мысли-мечты затянули её вирреальность. Она как будто только присутствовала в жизни, не участвуя в ней. Девушка стремилась поскорее остаться одной и, закрыв глаза, думать о мужчине, который обязательно существует, но пока не подозревает о ней.

К маю её стало мучить несоответствие реальности и мечты. В жизни абсолютно ничего не происходило. С утра её заботили занятия, иногда после них они с подругами шли в парк, покрывшийся уже молодой и кудрявой зеленью, садились на старые кривоногие лавочки, курили и делились опытом. Гале нечего было рассказать, потому что тот, кого она любила, былненастоящий. Однажды это слово так поразило её, сказанное небрежно одной из однокурсниц, что воткнулось в сердце острой, как бритва, зазубриной.

Парни вокруг не поражали воображение, и даже отдалённо никто