А у берега рив, местный староста, давал объяснения Годвину.

— Ветер сейчас восточный, с северным уклоном. Если у них остался хоть лоскуток от паруса, то на нем они могут пойти и на запад, и на север, и на юг. — Тут он начертил несколько линий на мокром песке. — Если они развернутся на запад, то их вынесет прямо на нас. Если на север, то на мыс. Но заметь: если б им удалось забраться за мыс с севера, они могли бы спокойно уйти дальше на северо-запад к самому Кливленду. Вот они и пробовали поработать на веслах час тому назад. Будь у них в запасе несколько сотен ярдов — и они бы спаслись. Но только не знали они того, что хорошо знаем мы. Здесь лютое течение, все смывает к югу от мыса. Так что они с тем же успехом могли болтать воду… — Он остановился, не зная, до какой степени вправе был пренебречь формальностями.

— Почему же они не пытаются повернуть на юг?

— Еще попытаются. Они уже испробовали весла, опускали плавучий якорь — дрейф щупали. Сдается мне, что тот, кто у них главный — ярлом они его кличут, — видит, что люди его измотаны. Что говорить, лихая у них была ночка! И представляю, что с ними было, когда они утром поняли, куда заплыли… — И он потряс головой в знак профессионального сочувствия.

— Значит, не такие уж они великие мореходы, — удовлетворенно произнес Годвин. — И Бог против них, нечестивых язычников, заклятых врагов Церкви…

Возбужденные возгласы не дали риву произнести вслух то, что он опрометчиво приготовился было сказать в ответ. Оба повернули головы в сторону, откуда доносился шум.

На тропе, проложенной вдоль линии приливной волны, спешивался отряд в двенадцать всадников. Рекруты, изумился Годвин, таны из Беверли? Нет, они никак не успели бы добраться до места. В лучшем случае они только седлают сейчас коней. Однако предводитель отряда, во всяком случае, дворянин. Русоволосый голубоглазый человек, крупный и дородный, чья горделивая осанка говорит о том, что не плугом и мотыгой добывает он свой хлеб. Под изысканным алым шлемом, на пряжках и навершии рукояти меча — блеск золота. Вслед за ним движется его двойник, пониже ростом и помоложе, — конечно же, сын. А рядом с дворянином шагает другой юноша, высокий, с прямой, как стрела, спиной воина; но цвет лица его темен, и облачен он в скромную блузу и шерстяные штаны. Грумы придерживают коней, с которых спешились еще с полдюжины вооруженных, уверенного вида людей: гезиты, личная свита богатого тана.

Шагавший впереди незнакомец протянул свободную руку.

— Ты не знаешь меня, — сказал он. — Я — Вульфгар, тан из страны Эдмунда, короля восточных англов.

Шорох в толпе. Любопытство, легко готовое выплеснуться во враждебность.

— Ты удивлен, почему я нахожусь здесь. Я объясню тебе. — Он показал рукой в сторону берега. — Я ненавижу викингов. Я знаю их лучше, чем любой смертный, и, подобно любому смертному, — к своему горю. В моей стране, в Норфолке за Уошем, я поставлен королем Эдмундом нести береговой дозор. Но давным-давно мне стало ясно, что нам не одолеть этот сброд, пока мы, англичане, хотим воевать только между собой. В том я убедил своего короля, а он направил послание твоему государю. Они порешили, чтобы я отправился на север, переговорил со знающими людьми в Беверли и Юфорвиче о том, что нам делать дальше. Но прошлой ночью я сбился с дороги и утром повстречал твоих гонцов, что скакали в Беверли. И вот я здесь, чтобы оказать помощь. — Он помолчал. — Согласен ли ты ее принять?

Годвин медленно кивнул. Староста, этот неотесанный керл, может плести что ему вздумается. Вдруг кое-кто из этого отребья сумеет выкарабкаться на берег? А если так, то эти люди — подарок судьбы. Дюжина воинов в этом случае лишней не будет.

— Оставайся с миром, — сказал он.

Вульфгар ответил сдержанным поклоном.

— Рад, что поспел ко времени, — заметил он.

А в море вот-вот должен был разыграться предпоследний акт сцены кораблекрушения. Один из кнорров отстал от другого ярдов на пятьдесят — то ли люди на нем вконец обессилели, то ли вел его менее опытный шкипер. Теперь наступала расплата. Угол, под которым судно до того неуклюже переваливалось через гребни волн, резко изменился; бешено закачалась голая мачта. Вдруг по другую сторону от корпуса судна наблюдатели с берега различили желтую линию подводной песчаной отмели. Матросы срывались с палубы и брусьев, на которых они лежали, в яростной суматохе хватались за весла, вонзали их в воду, пытаясь оттолкнуть свое судно и выгадать еще несколько мгновений жизни.

Слишком поздно. Вопль ужаса обратился в тонкую трель над бушующим морем, и вторил ему с берега возбужденный гул англичан, когда стала надвигаться волна, гигантская волна, седьмой вал, что всегда собирается от берега дальше прочих. Через какой-то миг она подхватила кнорр, подняла на гребень и опрокинула набок; каскадом посыпались с борта судна ящики и бочонки; людей сносило с наветренной стороны на подветренную. А когда волна ушла, корабль разнесло вдребезги. С глухим ударом опустился он на твердый песок и гравий отмели. Полетели в разные стороны доски, запутавшись в снастях, повисла мачта; одно мгновение было видно, как кто-то отчаянно пытается удержаться за узорчатый драконообразный нос кнорра. Затем все исчезло под покровом очередной волны; когда же ушла и она, на поверхности моря плавало лишь несколько обломков.

Рыбаки молча закивали. Кое-кто перекрестился. Если всеблагой Господь убережет их от викингов, в это самое место им в скором времени предстоит наведаться. Они явятся как мужчины — в ушах кольца, на зубах холодный привкус соли, — окажут честь чужестранцам, зароют их в землю. А пока у более сноровистого шкипера осталась еще одна попытка.

И уцелевший пока викинг должен был использовать ее, ухитриться поймать ветер с левого галса, оттянуться к югу, чтобы не ждать покорно конца, как его спутник. Внезапно у рулевого весла показался человек. Даже с расстояния в два фарлонга было заметно, как взметнулась его рыжая борода, когда он проревел слова команды, было слышно, как прокатилось над водой эхо его неистового призыва. Застыли, дружно взявшись за снасти, люди. Лоскут паруса слетел с реи и выгнулся, терзаемый шквалом. Корабль неумолимо несло к берегу, и тогда новый град команд развернул рей, накренил судно к наветренной стороне. Через пару секунд корабль лег на новый курс и, набирая скорость и отбрасывая воду вдаль от форштевня, помчался прочь от мыса на юг, к Сперну.

— Они уходят, — прорычал Годвин. — По коням!

Он отшвырнул с дороги своего грума, вскарабкался в седло и галопом устремился на перехват врага. Вульфгар, чужеземный тан, старался не отставать ни на шаг. Воины из его свиты выстроились вслед за ними в беспорядочную цепочку. Замешкался только смуглый юноша, прибывший вместе с Вульфгаром.

— Ты не торопишься, — обратился он к не тронувшемуся с места старосте. — Почему же? Ты разве не хочешь догнать их?

Рив осклабился, наклонился к земле и, подхватив щепотку песка, запустил ею в воздух.

— У них не было другого выхода. Они должны были попытать и это. Только далеко они не уйдут.