тихо произношу и решаюсь взглянуть Стасу в глаза.

Аверин непозволительно близко от меня и моего лица. Я вижу темную сеточку его радужки и все еще нагло растянутые губы.

В носу масса его аромата и капелька кофе.

И, кажется, голова кружится от всего этого: запах, взгляд, сам Стас…

В этот момент он наклоняется еще ближе и проводит кончиком языка по моим губам. Сначала по нижней, затем по верхней.

Я лишь рвано хватаю воздух и прикрываю веки.

Аверин жадно захватывает губы в поцелуе и, не встречая преграды, прорывается языком мне в рот. Дрожать начинаю. Так пошло, развязно, дико, но меня еще никто и никогда так не целовал. Каждое игривое движение языка отдается стрелами в промежности.

Спина сплошь в мурашку. Трясущимися руками обнимаю его за шею. Чуть неуверенно.

Нет никакой нежности. Он дразнит меня своими умелыми движениями. Ведь сотни девушек перецеловал. Имен их, вон, не запоминает.

А я пальцы сильнее сжимаю, волосы его оттягиваю и глухо постанываю.

Не таким я представляла себе первый поцелуй с мажором. Не таким.

Из машины выхожу на негнущихся ногах. Да я практически вываливаюсь из салона. Глаза слезятся и щиплет от потекшей туши. Губы покрыты его вкусом, который хочется смаковать во рту.

Господи, знал бы кто, какие мысли сейчас поселились у меня в голове.

– Эй, Лисица, это ничего не значит, – говорит мне через опущенное стекло.

Вся кровь вниз устремляется, и я бледнею. Слова тупой болью под дых бьются, кричать от этого хочется.

– Я не принц, которого ты ищешь. И ни хрена не благородный. Ты зря в меня влюбилась.

Аверин не ждет моего ответа. Нажатием кнопки поднимает стекло и уезжает. И следов от покрышек не оставил.

А я даже не успела ему сказать, что все знаю, все, что он мне только что сказал, я знаю.

Глава 3. Саша

Глава 3. Саша

Я смотрю ему вслед как наивная дурочка, надеясь на что-то.

Саша.

Подпираю стену в ожидании лекции, в то время как Аленка в очередной раз рассказывает про своего Исаева, который, к слову, не ее. Так, влюбилась после первого поцелуя.

И как я ее понимаю.

Та минута, что я провела в машине Стаса, пока его губы так нежно и так грубо терзали мои, из памяти уже просто не сотрешь. Воткнуто вилами и посажено на сильный клей.

Я дышать ровно не могу, запинаюсь, когда вспоминаю наш поцелуй.

Кажется, я даже больше влюбилась в этого эгоиста. И душу рвут его полные равнодушия глаза и холодный голос, безразличный.

«Это ничего не значит, Лисица…».

– Сашенька, будь добра, сбегай в деканат, я на столе забыла свои записи и маркеры для доски.

Поворачиваю голову и вижу преподавателя по римскому праву. Чудесная женщина.

А Аленки нет.

Конечно, как увидела Морозову, так и скрылась.

– Хорошо, – киваю.

Иду словно в прострации к деканату. Поднимаюсь по лестницам, заворачиваю за угол… Звук моих шагов в пустых коридорах звучит гулко.

А в голове все бродит: «лисица, лисица, лисица». Как жвачка прилипло это прозвище. От него и трепет в животе расходится, и тошнота к горлу подкатывает, потому что чувствую себя какой-то безликой в глазах мажора.

Без имени, фамилии. Просто лисица.

– Аверин, ты бы хоть себе группу поддержки, какую захватил на соревнования, – слышу из-за приоткрытой двери и застываю на месте.

В груди солнечный луч выжигает зигзаги, следы оставляет. Терпкая сладость касается стенок горла, я отчего-то чувствую аромат туалетной воды Стаса даже через преграду.

Снова это состояние некой беспомощности и бесхребетности, когда мажор находится рядом.

Ненавижу такой быть.

– Сам справлюсь, – нейтрально отвечает.

В голове прокручиваю все, что знаю про Аверина. Да, он спортсмен, имеет звание мастера спорта, но вот где… Не помню…

– У него целый клан поклонниц, а он один, – вздыхает кто-то. По голосу догадываюсь, что это наш физрук.

– Отвлекать будут.

– Тоже правильно.

Даже через дверь чувствую, как Аверин улыбается.

Пальчики на ногах сами поджимаются, и я прикрываю глаза. Мне нравится его улыбка.

Набираю в легкие воздуха и дважды постучав, захожу в деканат. Глазами сразу упираюсь в Стаса. Он шире и выше физрука. Одной рукой Аверин придерживает лямку рюкзака, и я взглядом цепляюсь за тонкую линию на запястье – татуировку.

По телу прогоняется электрические мощные разряды, я слышу характерное шипение и треск. Ладошки потеют при взгляде на такого Стаса: уверенного, красивого, холодного, и… полностью равнодушного.

– Извините, Валентина Матвеевна попросила со стола записи ее забрать и маркеры, – тихо говорю.

Смотрю куда угодно, но только не на Стаса. А вот он снова меня разглядывает. Чувствую, как его взгляд щекоткой проходится по моим ногам, животу, застревает на груди.

Сердце больно мечется в грудной клетке. Пальцами сильно вцепилась в ремешок сумки и шумно выдыхаю.

– Конечно.

Киваю и быстро хватаю бумаги со стола преподавателя. Ноги окутаны ватой, и пол не кажется мне уж таким твердым.

Проходя мимо Аверина, делаю глоток воздуха, смешанный с его ароматом.

Мои губы горят, потому что я вновь возвращаюсь в то тесное пространство салона. Тело предательски трепещет, руки леденеют.

Не помню, как вышла из кабинета, но только захлопнула за собой дверь, тут же прислонилась к стене. Дыхание сорвалось и не получается его перевести.

Еще никогда такого не было, сколько раз я проходила мимо Аверина. Что-то изменилось.

Не скажу, что мне это нравится. Ведь не получается вернуться в прежнее, более спокойное состояние.

– Черт, маркеры, – ругаюсь и разворачиваюсь, чтобы снова помешать этим двоим.

Дверь резко распахивается, и я врезаюсь в Аверина. Меня подбрасывает на морской волне вверх как на серфе, и следом я лечу на самое дно Ледовитого океана.

Кожа стесана от грубой ткани его рубашки, а в душе что-то переворачивается.

Стас недовольно кривит лицо, его взгляд устремлен на мою шею, и он не спешит помогать собирать конспекты к лекции, которые рассыпались в ноги как мусор из хлопушки.

– Я думал, ты уже убежала.

– Маркеры забыла.

– Вот, – протягивает мне упаковку, а у меня сил нет, чтобы поднять руку и забрать.

Время нажато на паузу, и мне дурно от его близости. А Стас близко, очень близко.

Неуклюже нагибаюсь, чтобы поднять рассыпанные документы, когда взглядом упираюсь в его мажорские кроссовки. Белые. Даже шнурки, такое ощущение, кипельные и отглаженные.

Аверин и не собирается мне помогать, только