в середине она пуста! Она и в самом деле похожа на трубку органа. Но сделана не из металла, а из... соли! Это соляная пещера, тут все из чистой поваренной соли. И стены, и пол, и потолок. Все белое, голубое и розовое.

Пещера торжественно гудит.

Наши сердца радостно стучат, как кулаком в дверь.

И мы глупо лижем осколки сосулек: соль, чистая соль!

ТАНЦУЮЩИЕ ЖЕМЧУЖИНЫ

Однажды я пошел совсем в незнакомую пещеру. По дну пещеры текла река. Значит, это была совсем молоденькая пещера: реки обычно текут только в молодых пещерах. Было ей, наверное, всего-навсего каких-нибудь тысяча лет.

Я брел по колено в воде, но воды не видел, такая она прозрачная. Фонарь освещал под ногами разноцветные камешки. Захочешь такой камешек поднять, нагнешься, протянешь руку и вдруг рука окунется в воду! Холодная вода, как лед.

Я бурунил ногами воду, и каменный коридор ухал и охал от плеска воды. Но и сквозь этот гул расслышал я впереди какое-то неясное бормотание, будто кипел и булькал невидимый котел. Я остановился: да, впереди клокотал котел.

Осторожно, упираясь руками в низкий каменный потолок, стал я подходить к черной дыре, в которой исчезала вода реки. Заглянул вниз: клокотал и булькал водопад. Он был совсем небольшой, в человеческий рост. А внизу и вправду был котел — широкая чаша, выбитая водой в камне.

Скользя по мокрым и скользким уступам, набрав полные сапоги воды, я сполз вниз и заглянул в чашу. И в чаше я увидел то, о чем много раз слыхал, но не видел ни разу в жизни. В чистой воде, среди пены и брызг, блестящие и легкие, как пузырьки воздуха, плясали... горошины жемчуга! Всякие: крохотные, с булавочную головку, и большущие, с голубиное яйцо. Я набрал их полную горсть — круглых, овальных, поблескивающих, как ртуть. То совсем серых, то чуть розовых или чуть голубых, то желтых.

Сотни лет толклись в чаше с водой беспокойные пес-чинки и медленно и незаметно обрастали солями. Сотни лет... В полной темноте, в брызгах и пене, среди гула каменных стен. Неслышно, невидимо, тайно. Пока из песчинок не превратились в горстку жемчужин.

Много я слышал про жемчуг речной и морской. А увидеть довелось пещерный.

ДЫХАНИЕ ВОДЫ

Следы на снегу сохраняются дня три-четыре, а на песке — и того меньше. А мы шли по следу, которому самое малое 20 000 лет! Огромные когти, как железные крючья, пробороздили глину. На подушечках голых подошв отпечатались даже морщинки и трещинки. А по краям бороздки от жестких щетинок.

Тут прошел пещерный медведь.

Может, это был последний пещерный медведь на земле, ведь вымерли они много тысячелетий назад. И вот на глине, похожей на мыло, отпечатки его огромных лапищ...

На снегу и песке следы стирают солнце и ветер. Но в этот каменный коридор никогда не проникал солнечный луч, и никогда ветер не шевелил в нем пыль. И следы сохранились так, что нам казалось, зверь прошел только вчера, что мы идем по горячему следу. Вот-вот услышим грузную поступь и рев, похожий на грохот обвала.

Нас было двое, и мы смело шагали вперед.

Давно замечено, успокаивал меня спутник, что там, где со страхом и трепетом пробирается один, двое идут смело и непринужденно. Со мной не трусь! — И он пропускал меня… вперед.

— Я прикрою тебя со спины! — говорил он.

За поворотом, на глиняной стене, мы увидели длинные борозды. Казалось, кто-то граблями пробороздил глину. Это пещерный медведь, поднявшись на задние лапы, оставил на стене свои метки так же, как это до сих пор делает на деревьях его дикий лесной собрат.

— Хорошо, что это было давно, — изрек мой храбрый товарищ. И опять подтолкнул меня вперед.

Мы долго шли и вышли к крутому склону, уходящему в подземное озеро. Скалы нависли над черной водой, зайчик от фонаря прыгал по ним испуганно и беззвучно. И вот соскочил на след. Видно стало: тут медведь подошел к краю склона, поскользнулся и съехал на брюхе вниз, пробороздив лапами глину. Как ясно представился нам косматый зверь, барахтавшийся в липкой глине! Он сползал в воду, и стены потрясал его тяжелый рев.

Двадцать тысяч лет назад в первый и последний раз вздыбилась черная вода подземного озера и, успокоив-шись, стала вновь тихой и неподвижной. Двадцать тысяч лет назад...

Товарищ судорожно схватил меня за руку. Я вздрогнул и взглянул туда, куда он направил луч света. Посреди черной воды вздулись пузыри, вода заколыхалась, пошли круги, и у берега задрожала рябь.

Мы прижались к стене.

Вода в озерке заклокотала: что-то огромное поднималось со дна!

Мы кинулись в боковой ход, он оказался крутым и грязным. Под ногами зачавкала жижа, руки по локоть проваливались в стены, похожие на раскисшее мыло. Но мы бешено рвались вверх и вперед. Карабкались и сползали вниз, прямо к бурлящей воде.

Силы кончились, пальцы слиплись от глины, на ногах повисли глиняные гири. А озеро бурлило и клокотало, волны дробились и выплескивались на берег. Но... но никто не показывался из воды!

А скоро озерко стихло и стало опять неподвижным и черным.

— Глупо! — сказал товарищ. — Глупо бояться, когда рядом с тобой я! — И он принялся ножом соскабливать с одежды глину.

И верно: глупо! Не пещерный же медведь, в самом деле, всплывал со дна! И ведь представится же такое. Как мы могли забыть про капризы подземных озер? Ведь известно, что многие из них вдруг появляются и вдруг исчезают. В ливни вода поднимается до потолка