– Дай молока, – сказал серо-белый и лохматый.

Горм налил в деревянную кружку молока из глиняного кувшина. Лохматый тоже взял кружку в обе лапы – утварь была для него великовата – и стал лакать из нее молоко, более или менее по-собачьи. Три странных гостя успели уютно устроиться у костра, и вели себя почти в полном соответствии с правилами гостеприимства, только что не представились. Аса сидела вместе с первым зверем на волокуше, и чесала его за ухом. Горм и Хельги, стоя рядом, принялись есть мясо. Какие бы диковинные дела ни творились, а мясо вещь такая, что будешь моргать – всё сожрут…

– Так кто это? – шепнул Хельги.

– Погоди, и пока не делай резких движений – за нами смотрят.

Горм скорее почувствовал, чем услышал, движение в лесу, за сосновыми лапами навеса. Кто-то споро шел к поляне, да так, что ни одна ветка не треснула под ногой. У Хёрдакнута в дружине были разведчики с таким знанием леса, но чередование шагов в почти неслышной поступи было очень странным. Странным было и направление звуков – как будто ноги шли не по земле, а над землей… уже почти над головами детей и говорящих зверюшек. Горм опустил пальцы к рукояти сакса.

С деревьев спрыгнули и встали по краю поляны восемь пушистых привидений. В их глазах огонь костра тоже отсвечивал красным, и отблески играли на металле причудливых клинков и странного снаряжения. Одно из привидений издало сложный чирикающий звук, его тут же подхватил сосед, голосом пониже. Лохматый зверь рядом с Гормом с явным сожалением перестал вылизывать кружку и ответил похожим чириканьем, с той разницей, что его настрой показался Горму знакомым – Хельги каждый банный день точь-в-точь так же канючил, что ему еще не пора идти мыться.

Один из призраков приблизился к костру. Его семейное сходство с таинственными гостями было очевидно, но этот зверь был размером с матерого волка, с крупной большелобой головой, мощными плечами, и серебристой гривой. Он опирался на вычурный посох, расширенный снизу, сужающийся и трубчатый сверху, с торчащими с боков металлическими выростами, и увенчанный тонким листовидным лезвием слегка побоку от трубчатой части. В матером звере были видны черты не только собаки, но и росомахи и, может быть, барсука.

– Пусть твои сети будут полны рыбы, – вежливо сказал крупный зверь. Его речь была безукоризненно четкой, но звучала неопределенно по-чудному.

– Пусть твое копье разит верно, – так же вежливо сказал Горм и поклонился. Следование обычаю знакомства сильно помогает даже в очень странных обстоятельствах, и гораздо предпочтительнее, чем остолбенелое стояние с разинутым ртом или бегство с воплями ужаса.

– Эти трое еще не всю вашу еду слопали?

– Отнюдь, они чинные гости. Я Горм, сын Хёрдакнута, а это мои кровные брат и сестра, Хельги и Аса. Кто ты, незнакомец?

– Я вижу, ты гостеприимный хозяин, Горм сын Хёрдакнута. Это пригодится тебе в жизни. Вот маленький дар тебе и родичам.

Еще один матерый зверь, этот без гривы и в странной сбруе с притороченными сзади и спереди туесами, подошел к Горму и положил у его ног кожаный сверток.

– У нас может не хватить на всех на вас угощения, но садитесь к огню…

– Не беда, нам пора.

Крупный зверь с посохом выразительно посмотрел на трех детенышей. Любитель яблок с кругами вокруг глаз ткнулся носом Асе в щечку, соскочил с волокуши и ловко запрыгнул вожаку с посохом на спину, ухватившись за гриву. Толстого детеныша бережно взял за шкирку серогривый зверь, и посадил в открытый туес, висевший у него на груди. Лохматый звереныш поставил кружку на землю, учтиво рыгнул, пошел в направлении шести зверей у леса, вдруг остановился, повернулся к Горму, и сказал:

– Хорошая сказка.

Один из шести оставшихся поодаль шагнул серо-белому малышу навстречу и подхватил его обеими лапами. Не обменявшись ни звуком, ни движением, все восемь зверей взвились вверх и затерялись среди ветвей.

– Так кто вы, и как вас зовут? – крикнул Горм вслед.

В ответ, ветер донес голосок лохматого звереныша, сообщавший или «Хючки хычас гыш,[8]» или, может быть, «Саем сию дуб,» или что-то совершенно другое.

Некоторое время дети пребывали в молчании.

– Горм, Горм! – Хельги дернул Горма за рукав. – Так что это было?

– Есть у меня одна догадка, но давайте сначала исключим другие возможности. Никаких стрёмных грибов мы не ели, нет?

– А что такое стрёмные грибы? – полюбопытствовала Аса.

– Стой, никаких грибов мы вообще не ели. Какие к свиньям грибы, колесница Сунны только с весны на лето поворотила. Так. Хельги, это не снова твои выкрутасы с дурман-травой в огне?

– Нет, на тот раз вся и ушла.

– И вроде хлеб со спорыньей нам не попадался. Что еще могло случиться? Бывает, путникам в лесу тролли глаза отводят. Но тогда обычно что-то знакомое мерещится, например, ты пришел на свой хутор, зашел в дом, сел за стол, и стал есть хлеб с медом. А на самом деле ты сидишь в пещере у троллей и мажешь дохлую крысу лягушачьей икрой. Но нам-то увиделось совсем не знакомое?

– А это не могла быть новая порода троллей повышенной пушистости? – усомнился Хельги.

– Знаешь, всяко может быть. Давай-ка посмотрим, что они нам оставили. Если, например, это жаба в старинном золотом венце, или та же дохлая крыса, то точно тролли.

Хельги распутал дратву, которой была связана кожа. По поляне разнесся дивный дух. Внутри оказался свернутый кольцом здоровенный копченый угорь.

– Ну что ж. Если нам до сих пор не мерещится, значит, действительно кто-то принес этого угря, так?

– Так. – ответили Хельги и Аса вместе.

– Раз не жаба, стало быть то были не тролли, так? Тогда глаза нам никто не отвел, и ни с какой дури нам все это не примерещилось. Если так, вот какая у меня догадка. Знаете, жены карлов говорят про лесной народец? Они их еще называют ниссе? Если за дверью на ночь оставить кувшин молока или булку хлеба, кто-то молоко выпьет, хлеб съест, а взамен что-то будет сделано по хозяйству – или у лошади грива заплетена в косички, или у овцебыков шерсть очесана и сложена. Есть, говорят, на выселках карлы, которые с лесным народцем даже торгуют – приносят в лес в тайное место, например, сырную голову или горшок сметаны, кладут на пень, уходят ненадолго, а вернутся – на пне лежит верша не нашей работы, или стальной наконечник для копья. А как лесовики выглядят, толком мало кто знает – они себя так просто не показывают. Это рассказы недавние, в сагах их нет. Сказать правду, я в них не очень и верил, да вот нам они себя вдруг показали.

– Это были их детишки! – обрадовалась Аса.

– Да. Наверное, без спроса к нам пришли, из любопытства.

– Хорошенькие, как щеночки. Хочу такого.

– Вряд ли его отец и мать с ним расстанутся. Еще я слышал, что лесовики никогда не ходят в одиночку – их всегда три или больше. Кто с ними знается, у тех, говорят, меньше скотины пропадает, и охота лучше идет. А чтоб кто лесовика обидел, про это я ни разу не слышал.