Одноглазые разбойники показались на вершине утеса, победоносно размахивая мешками, набитыми еще живой добычей.

Есть в мире такие жестокие создания, которые пожирают добычу заживо. Кровь стынет в жилах, стоит представить. Одно дело — быстро и почти безболезненно зарезать орнийскую болотную свинью, содрать бородавчатую шкуру, нашпиговать розмарином и зажарить на вертеле — так делают многие жители Цамонии, кроме вегетарианцев, конечно. Но вырвать у еще живой свиньи трепещущее сердце и сожрать его — что может быть чудовищней? Это, кстати, запрещено законом. Разумеется, не все исполняют закон — например, вервольфы и еще кое-какие злобные существа. Но циклопы с Чертовых скал дадут всем им сто очков вперед. Одноглазые чувствуют вкус еды, только когда та еще шевелится.

Дрейфуя в открытом море, они жадно бросаются на живую рыбу. Захватив корабль, заживо сожрут матросов, пиратов, пассажиров, капитана — всех до последней крысы, таракана или червяка из трюма. Причалив к берегу, угостятся живыми цамонийцами. Короче говоря, циклопы непривередливы, им все равно, кто попадет к ним в лапы, слопают хоть лесную ведьму-паучиху, лишь бы та как следует трепыхалась. Главный критерий при выборе еды для циклопа — ее бойкость.

Циклопы научились так искусно обгладывать жертву, чтобы та как можно дольше оставалась живой. Жизненно важные органы, такие как сердце и мозг, они приберегают напоследок, однако в конце концов добыча съедается вместе с когтями, костями, чешуей, глазами, ресницами и щупальцами. Циклопы стараются как можно дольше сохранить жертве органы, которыми та издает звуки. Язык, гортань, легкие и голосовые связки считаются величайшим лакомством, их приберегают на десерт. Визг, крики и стоны — это как щепотка соли, как аромат чеснока или лаврового листа. Циклопы пожирают не только глазами, но и ушами.

Еда у них делится на три категории. В низшую входят существа, хоть и живые, но малоподвижные и не издающие звуков, например мидии, устрицы, улитки и медузы — их едят только в крайних случаях. К средней категории относятся животные, которые не кричат, зато трепыхаются как следует: это рыбы, осьминоги, омары, крабы и морские пауки. В высшую категорию попадают все, кто способен говорить, кричать, реветь, пищать, каркать, щебетать, блеять — в общем, издавать от страха любые звуки. Наттиффтофф или бобер, добротышка или вольпертингер, прибрежный гном, чайка или шимпанзе — циклопу все равно. Главное, чтобы еда верещала как можно громче, пока ее едят.

Если бы добротышки смекнули, что чем больше они голосят и дрыгаются в мешках, тем аппетитнее кажутся циклопам, они сидели бы тихо, как Румо, гадавший, когда же кончится странная игра, в которую его втянули.

В КЛАДОВОЙ

Выбравшись, наконец, из душного плена, Румо с удивлением обнаружил, что он уже не на подворье гномов. Еще больше он изумился, заметив, что земля ходит ходуном. Но щенок сразу успокоился, увидев все семейство гномов в сборе. Одноглазые великаны тоже тут как тут. Было скользко, сильно качало, и все же Румо встал на задние лапы. Одного он понять не мог: почему никто не обращает на него внимания, не хвалит? Никто из гномов ни разу не взглянул на него, да и вообще ведут они себя странно. Обычно такие дружелюбные лица сменились гримасами, многие рыдают, не переставая. Румо вспомнил про свою корзинку. Неужели ее забыли прихватить с собой? Быть не может! Ну, хватит, он наигрался, а теперь пора подкрепиться, а потом прилечь вздремнуть.

Добротышки смотрели на происходящее совсем по-другому: они слыхали про Чертовы скалы, у многих циклопы утащили дедушек, бабушек и других родичей. Теперь спасти их может только чудо.

Зато циклопы ничему не удивлялись и не печалились — наоборот, радовались, ведь кладовая битком набита припасами. После удачной охоты можно вновь отправляться в открытое море навстречу свободе и безудержному веселью.

Румо и добротышек заперли в большой пещере в самом сердце Чертовых скал. Циклопы уж очень любили сюда наведываться, ведь тут хранились съестные припасы. Проснувшись, первым делом заглядывали в пещеру: нужно же позавтракать. Перед сном каждый выбирал что-нибудь на ужин. Некоторые циклопы заявлялись перекусить даже по ночам — даже сон не мешал зверскому аппетиту.

В стены гигантской пещеры были ввинчены кольца — к ним добротышек приковали цепями за шеи, руки или ноги. В глубоких ямах, выдолбленных в каменном полу и наполненных морской водой, плавали толстые рыбины и осьминоги. В клетках сидели дикие звери: рыси, медведи и львы. Домашние животные — свиньи, коровы и куры — свободно ходили по пещере. Перед входом циклопы соорудили высокую и плотную деревянную решетку. В каменных бадьях и глиняных кувшинах с морской водой бултыхались омары, лангусты или устрицы. Уж чего-чего, а запасов живой еды на Чертовых скалах — хоть отбавляй.

ТРУДНАЯ НОЧЬ

В ту ночь Румо, как и большинство других пленников в пещере, не сомкнул глаз. Из-за качки вода то и дело выплескивалась из ям, отовсюду раздавались чьи-то стоны, вой, визг, крики, кудахтанье — никогда еще Румо не приходилось спать с такими неудобствами. Решив, что зверь безобидный, циклопы не стали привязывать его или сажать в клетку. Но самое ужасное: гномы, прикованные к стене, не обращали на Румо никакого внимания, даже когда тот попытался прилечь рядом. Только голосили громче прежнего.

Обидевшись, Румо ушел бродить по пещере в поисках утешения. Но куда бы он ни заглянул, везде царила та же гнетущая атмосфера, никто не хотел с ним поиграть, каждый был занят сам собой, отовсюду доносились стоны и всхлипы.

Наконец Румо отыскал нишу в скале, куда вел узкий ход. Воздушный пузырь в вулканической лаве около метра шириной — отличная берлога, где можно спрятаться от брызг. Румо свернулся калачиком и зажмурился, но так укачивало еще больше. Остаток ночи щенок провел, лежа в темноте с открытыми глазами, грустный и напуганный, как и все остальные.

Для Румо настала самая долгая и трудная ночь в жизни. В пещеру то и дело заявлялся то один, то другой циклоп и хватал то курицу, то омара, то свинью, то гнома. Свиньи верещали, куры кудахтали, гномы визжали — разве тут заснешь?

Самый страшный шум поднялся, когда один из одноглазых решил сожрать льва. Румо никогда прежде не видел львов, но понял, что зверь с золотистой гривой, сидевший в огромной клетке, очень гордый и опасный. Пока проголодавшийся циклоп возился с клеткой, лев так рычал, что все в пещере дрожали от ужаса. Казалось, реветь так может разбушевавшаяся стихия, а не животное. Все, кто был в здравом уме, поспешили спрятаться подальше. А циклоп зевнул и смело вошел в клетку. Лев взревел так, что своды пещеры задрожали. Одноглазый бросился на льва и схватил его за загривок. Намотав хвост на другую лапу, он перекинул огромную кошку через плечо, словно мешок с углем, и вышел из клетки.

Румо опять свернулся в клубок. Помимо непрерывного шума, уснуть ему не давала боль в пасти. Десна распухла еще в двух местах, и это пугало щенка едва ли не больше, чем то, что творилось в пещере. Подумать только: за один день мир встал с ног на голову. Даже собственное тело вдруг обратилось против Румо. Щенок заскулил, из глаз выкатилось несколько слезинок. Лишь к утру Румо удалось забыться кратким беспокойным сном. Ему снились кошмары.