Дмитрия ей стало еще страшнее. Последние часы для нее пролетели как в тумане. Она толком ничего не успела понять, события развивались слишком быстро. За нее все решал этот улыбчивый доктор. А вот теперь, когда он уехал и Даша осталась одна в чужом доме, с маленьким ребенком и незнакомым мужчиной — ей стало реально страшно. Она наконец осознала всю абсурдность ситуации.

Что с ними будет? Сколько продлится их заточение? Когда они с Темкой вернутся к своей прежней жизни? И смогут ли вообще вернуться?

Столько вопросов вертелось в голове. И ни на один из них Даша не знала ответа.

Несмотря на то, что было уже далеко за полночь, заснуть ей никак не удавалось. Она лишь немного прикорнула, когда они ехали в машине. А еще эти мысли дурацкие не давали покоя.

Наверное надо посмотреть, как там этот Громов. Дмитрий перед отъездом помог раздеть его и уложить в кровать. Надо все-таки глянуть, вдруг повязка съехала или с кровати свалился…хотя это бы она наверное услышала.

Даша встала с кровати, стараясь не задеть Темку. Поправила на нем одеяло и тихо вышла из комнаты.

Их спальни разделяла одна тонкая стенка. Даша подошла к соседней комнате и приоткрыла дверь. Сквозь полумрак она различила очертания полуобнаженной мужской фигуры. Господи, какой он огромный. Или у страха глаза велики?

Даша на цыпочках вошла в комнату и остановилась около кровати. Нет, глаза ее не обманули. Даже в темноте можно было разглядеть физическую мощь Громова. Одеяло закрывало только нижнюю часть его тела.

Вот это ручищи! А грудь… Вот про таких богатырей и говорят-косая сажень в плечах. Блин, как я его только дотащила? На одном упрямстве, видимо.

Она наклонилась к нему, собираясь полностью накрыть его одеялом…и тут же рука ее была схвачена.

— Господи. Отпустите меня, — взвыла Даша, — вы ж мне руку сломаете!

Громов молчал. Он даже глаз не открыл. Видимо, с его стороны это был какой-то безусловный рефлекс, совершенно неконтролируемый сознанием.

Даша кое — как высвободила свою руку из его лапищи и поспешила на выход.

Нет. Все, хватит с нее на сегодня впечатлений. Надо как-то попытаться заснуть. Завтра будет тяжелый день.

* * *

Яр открыл глаза. Сначала он увидел какой-то раритетный абажур на потолке и долго пялился на него. Затем он медленно повернул голову и начал осматривать комнату, в которой проснулся. Мужчина попытался приподняться, но резкая боль в левом плече уложила его обратно. Он дотронулся рукой до повязки.

Постепенно, в его голове начало что-то проясняться…

Ребята Мирохина подстрелили его, когда он выходил из машины. Он плюхнулся обратно в свою «ауди» и дал по газам. Погоня. Он смог оторваться…А вот потом…Что было после?

Он вдруг отчетливо вспомнил лицо девушки, которая предлагала вызвать скорую… откуда-то возник Димка…а потом его везли на какой-то машине. Все. Больше Яр ничего не помнил.

Стараясь не беспокоить левое плечо, он осторожно сел. Немного кружилась голова и слегка подташнивало. Яр припомнил, что последний раз он что- то ел лишь вчера утром, когда сидел в своей «ауди», наблюдая за объектом.

Комната, в которой он находился была ему смутно знакома. Яр свесил ноги с кровати и, опираясь о стену, медленно встал на пол. Так же, по стеночке, он дошел до двери и, открыв ее, вышел в небольшой зал. В доме уже было достаточно светло, чтобы он мог хорошо рассмотреть окружающую обстановку.

Теперь Яр уже точно знал, где находится. Это был дом Димкиной тетки. Раньше они частенько сюда наведывались. Значит Димкина физиономия ему не приснилась. Именно он сделал ему перевязку и привез в этот дом. Но вот как он на него вышел? Яр точно помнил, что ему пришлось избавиться от телефона, когда он отрывался от тех парней, чтобы по нему его не могли отследить.

Дверь соседней спальни была чуть приоткрыта. Яр подошел ближе и заглянул внутрь.

А вот это уже интересно. На кровати спала какая- то девушка с ребенком. Яр, стараясь не шуметь, подошел поближе к кровати. Он всмотрелся в лицо девушки и понял, что тоже где — то ее видел.

«Послушайте. Возможно вам нельзя вставать. Давайте я сейчас вызову скорую…», — прозвучало в его голове. Да, точно. Это была та самая девушка. Но как она оказалась здесь, в Димкином доме, да еще с ребенком? Блин, мистика какая — то.

Видимо последние слова он произнес вслух, потому что девушка открыла глаза.

Секунд десять они смотрели в глаза друг другу. Причем во взгляде девушки явно проскользнул испуг. Если бы не ребенок, которого она судорожно прижала к себе, она наверное бы закричала.

До Яра наконец дошло. Как еще девушка могла реагировать, если над ней склонился здоровый мужик, да еще в одних труселях?

— Тише, — шепотом сказал он, — не бойся. Я ничего плохого тебе не сделаю. Я вообще думал, что один в этом доме.

Он взял какое — то покрывало, которое висело на стуле и обмотал его вокруг бедер. Затем отошел от кровати подальше и сел на кресло. Девушка замоталась в одеяло и тоже села.

Совсем еще девчонка, отметил про себя Громов. Если бы не ребенок, которого она прижимала к себе, ей можно было дать на вид лет восемнадцать, от силы двадцать.

— Так, — продолжил он тихо, — а теперь, красавица, поведай мне кто ты, и как мы все здесь оказались?

— Меня зовут Даша Климова, — начала девушка, — вчера вечером я возвращалась с работы и, когда проходила через парк, услышала в кустах стоны. Я подошла поближе и обнаружила там…вас. Вы лежали на спине, а на груди у вас была кровь.

Даша нервно вздохнула, видимо вновь представляя себе эту картину.

— Я — продолжила она, — предложила вам вызвать скорую, но вы отказались и сказали, что в больницу вам нельзя. Вы попросили меня довести вас до какого-нибудь подъезда, либо бросить в парке…

— Но ты не бросила. — заключил Громов.

Девушка вскинула на него взгляд.

Вот это глаза…Да в таких и утонуть не грех.

— Нет, — продолжила Даша, — не бросила. Я привела вас к себе домой.

— Как же ж ты меня дотащила — то, а? — воскликнул Яр, — во мне ж весу под сто кило.

Даша смутилась.

— Просто очень хотелось вам помочь. — Ответил она тихо. — Без меня бы вы наверное погибли…

Яра очень тронули эти слова. В наш циничный век не каждый решится вот на такой поступок, а тем более хрупкая девушка.

— Понятно. — Тихо произнес он. — Что же было