– Вот и всё. Порыбачил, блин! – с чувством произнёс Кирилл, оглядываясь по сторонам.

Следовало возвращаться на берег и дожидаться смены погодных условий, хотя если такое ненастье сохранится на все выходные, то можно было сразу сворачивать лагерь и ехать домой. Вот только там Кирилла ждала Лера, наверняка, всё ещё обиженная и уже успевшая нажаловаться матери по телефону. Меньше всего мужчине хотелось всю субботу и воскресенье провести, выслушивая в одно ухо претензии жены, а в другое – оскорбления тёщи. И аккомпанементом всему этому, непременно, служил бы перфоратор соседа, надоевший до зубовного скрежета.

От одной мысли о подобном Кирилл вздрогнул и нервно прокрутил золотое кольцо на пальце. Уж лучше было все выходные провести в палатке, без возможности порыбачить из-за непроглядного тумана, чем возвращаться сейчас домой, где его ждали все муки ада.

Вёсла мягко опустились в воду, не подняв брызг. Туман клубился вокруг, дымными жгутами закручиваясь в воронки, когда лодка проплывала через него в полной тишине. Кирилл грёб с усердием, преодолевая сопротивление воды, но до конца не был уверен, что выбрал всё же верное направление. Берег не приближался, и в тот миг, когда неясное дурное предчувствие уже вовсю овладело Кириллом, его лодка легко царапнула боком землю.

Вот только это был не берег.

Туман в этом месте был рыхлым, рваным и полупрозрачным. Сквозь эфемерные клубы выступил небольшой остров, хотя Кириллу он показался скорее болотной кочкой, облепленной тиной. На глиняном бугре возвышалась четырёхметровая деревянная статуя.

«Я вот ещё о чём предупредить вас хотел… Здешнее озеро древнее, глубокое. А до тех времён, как сюда пришла вода, на его месте было капище языческое. Люди из ближайших деревень там молились. Давно уже эпоха минула, поселения исчезли, родники из-под земли стали бить. Только идол один и остался… Так что вы не пугайтесь, если увидите его в потёмках. Историческая ценность это. Снести никак нельзя!»

Слова Валеры вдруг подтвердились. Ещё в ходе беседы в избе смотритель поделился историей базы, рассказал об озере Кощь, но едва ли Кирилл мог тогда предположить, что это окажется правдой, а не обыкновенной байкой для привлечения любопытных рыбаков.

Но идол и правда стоял там, где должен был. На чёрной поросшей мхом древесине проглядывались человеческие черты, вырезанные мастерами сотни лет назад: хмурое лицо старика, толстый посох в руках и длинная борода с усами, покрытыми то ли металлом, то ли какой-то серебристой краской.

Мрачная статуя выделялась на белом фоне тумана, и Кирилл в свете налобного фонаря различил, что её верхушку венчал рогатый коровий череп, на котором с гордым видом восседал ворон угольного цвета. Птица покрутила головой, в воздухе мелькнули неясные голубые искры. Заметив чужака, что напряжённо к ней присматривался, она сорвалась с идола, громко каркая и хлопая крыльями. Едва ворон исчез в тумане, всё звуки мгновенно затихли.

От этого истукана у Кирилла по спине побежали мурашки. Будто выдолбленные глазницы, покрытые слоем мха, свысока наблюдали за рыбаком, совсем как пустые провалы глаз деревянной куклы, что ещё лежала на дне лодки.

С берега идола не было видно в такое тёмное время суток, а это означало лишь одно – Кирилл в тумане увёл свою лодку ещё дальше от стоянки, к самому сердцу озера. Нужно было грести обратно. И поскорее. Старое капище пугало Кирилла, хоть он и не мог объяснить себе, почему ему стоило бояться прогнившего деревянного столба.

Но вёсла подчинялись неохотно, с усилием вспарывая воду. Они медленно погружались в бездонную тьму пучины, а после тяжело возвращались к поверхности. Кирилл весь взмок, пока пытался отплыть от идола подальше, вокруг него закружили целые толпы гнуса и мошкары, вот только остров никак не желал отдаляться.

А буквально через минуту одно из вёсел неожиданно зацепилось за что-то под водой и резко пошло на дно, вмиг отяжелев. Как ни пытался Кирилл его удержать, но весло утонуло, вырвав при этом уключину и затерявшись в тёмных водах.

– Как же так?.. – тихо прошептал Кирилл, пытаясь успокоиться и привести себя в чувство. Странности, происходившие на этом озере, начинали по-настоящему его тревожить.

Оставшись всего с одним веслом, он стал грести ещё медленнее. Лодка теперь вообще не двигалась с места, зависнув в одной точке пространства, а вокруг неё неясно откуда появились волны. Их становилось всё больше и больше, и вот уже перепуганный Кирилл, свесившись с борта, стал помогать себе грести свободной рукой, ни на что особенно не надеясь.

Ледяная вода озера была обжигающей. Кожа горела холодом, а пальцы вмиг перестали слушаться, и потому, когда широкой ладони Кирилла коснулось что-то склизкое и упругое, он не сразу это почувствовал.

– Что за чёрт?!.. – только и успел он выкрикнуть, прежде чем его крепко ухватили за запястье и грубо стащили с лодки. Всё его тело объяли жгучие ледяные волны, вязкие, как смола.

Захлебнувшись от неожиданности и принявшись бестолково барахтаться в холодной воде, проникавшей всюду, Кирилл ощутил, как кто-то болезненно укусил его за голень. Следом было ещё множество укусов: за колени, в живот, за ступни, с которых сползли резиновые сапоги. Казалось, что с него зубами заживо сдирали кожу, по-звериному резко дёргали в разные стороны, будто стая оголодавших псов боролась за кусок свежего мяса.

Кирилл кричал от ужаса и боли, руками поднимая тучу брызг, пытаясь оттолкнуть от себя незримую угрозу. Вода вокруг него вскипела, приобрела медный оттенок, а мерцавший налобный фонарик то и дело высвечивал возле самой поверхности каких-то человекоподобных худощавых существ, облепленных тиной и водорослями. Их гнилые зубы мелькали возле самого лица Кирилла, угрожая вырвать уши или нос, а тонкие руки цеплялись за одежду.

Лодка оказалась далеко, в клубах тумана, и Кирилл, задыхаясь от ужаса, что есть силы бросился в сторону древнего капища. Он отчаянно барахтался, брыкался, не позволяя утянуть себя на дно жуткого озера, а едва перед ним появилась глиняная кочка с деревянным истуканом, он во мгновение ока взобрался по выступающим корням и траве наверх, на твёрдую почву.

Места на островке практически не было – всё занимал идол, оплетённый тростником и рогозом. Земля под ногами скользила, угрожая увлечь чудом спасшегося Кирилла обратно в воду. Ни секунды не раздумывая, он схватился руками за выступавшие части истукана и принялся карабкаться наверх. Мягкий мох пластами слезал со статуи от прикосновений, чёрное дерево отвратительно пахло гнилью, а ноги то и дело сползали с ненадёжных выступов и кромок. Но чудовищные гортанные хрипы,