Бредет караванщик средь дюн до утра,

А в сердце его правят зной да жара.

И солнца роднее уж нет ничего,

И стали пески его домом давно…

Народная песня хетай-ра «Караванщик»

В коридорах дворца стояла безмятежная тишина ночи. Сонное дыхание спящих пронизывало стены и палаты, незримым маревом витая в воздухе. Ничто не нарушало это спокойствие в анфиладах безлюдных залов, лишь в одной галерее медленно прогуливались две тени.

– Думаешь, нам это действительно под силу? – негромко спросил профессор.

– Попытаться стоит в любом случае.

– Попытаться потому, что тебя обязали это сделать, или же отправиться так далеко на восток по собственной воле, веря в возможность положительного исхода?

Лантея слабо улыбнулась своему спутнику и коснулась края его одеяния.

– Ты ведь лучше всех остальных знаешь, что у меня действительно есть надежда. И я не могу не попробовать обратиться к альвам.

– Тея… – Ашарх тяжело и как-то сокрушенно вздохнул. – Ты ничего о них не знаешь. Это же дикий народ. Обозленные на весь свет лесные отшельники, спрятавшиеся за стеной от внешнего мира.

– Мне кажется, наши народы не так уж и различаются. В какой-то степени хетай-ра – тоже беглецы, добровольно изолировавшиеся от других рас. Ты так не считаешь?

– Но альвы еще и воинственны. Жизнь научила их не доверять никому, кроме себе подобных. И предложение о союзе вряд ли будет воспринято ими с радостью.

– Мы должны хотя бы попробовать предложить им этот союз. Если есть даже мизерный шанс на успех, то я обязана попытаться. Ради своего народа, Аш.

Сквозь череду узких колонн на открытом участке галереи можно было рассмотреть пустовавшую площадь перед дворцом и городскую лестницу, широкой лентой пересекавшую весь подземный полис. То здесь, то там на ступенях мерцали желтыми огнями оставленные фонари. Эта цепочка света убегала далеко вниз, к самому подножию лестницы, где холодные воды реки омывали массивные ступени.

Погруженный в безмолвие город мирно спал.

Лантея облокотилась на перила балюстрады и устремила свой взор на Первый Бархан, раскинувшийся перед ней. Она чувствовала в груди щемящую тоску, будто знала наперед, что в этой жизни она уже никогда сюда не вернется, не увидит больше ничего из того, что всегда было ей дорого.

– А что будет, если мы не справимся? – Профессор встал рядом с девушкой, так близко, что ее распущенные алые волосы касались его одежды.

– Тогда хетай-ра останутся совершенно одни перед угрозой нового нападения ифритов.

– Один Бархан уже пал. Другие полисы ждет та же участь, если не удастся сдержать мощь имперцев.

– Никто в пустынях Асвен не решится выходить против ифритов в открытую, если не будет союзников. Матриархи скорее прикажут Барханам уйти еще глубже в песок, закопаться, подобно скарабеям, и вновь затаиться на тысячелетия.

– В случае провала, если мы не добьемся соглашения с альвами, Совет просто уничтожит тебя, обвинив во всех грехах. Надеюсь, ты осознаешь это, Тея? Всеобщее презрение – это наименьшее, что будет ждать тебя в Барханах по возвращении.

– Я не вернусь сюда, Аш.

Это признание родилось у нее в душе так легко, будто давно уже там ютилось, просто Лантея слишком долго старалась его не замечать.

– И это уже не зависит от того, выйдет у нас договориться с альвами или же нет, – негромко призналась девушка, поглаживая пальцами тонкую зеленую ленту на своем запястье.

– Почему? – Профессор внимательно изучал бледное лицо Лантеи.

– Меня здесь больше ничто не держит. И никто. Это поручение Совета – просто моя последняя дань родному народу, и после исполнения своего долга я уйду.

– И куда ты намерена податься?

– Какая разница? Мир огромен, где-нибудь да отыщется хорошее местечко для жизни. Надо лишь поискать… – Она тяжело вздохнула. – Знаешь, теперь, когда я научилась наслаждаться солнцем и светом на поверхности, темнота подземелий так тяготит меня, Аш.

Он усмехнулся, прекрасно понимая, о чем говорила его спутница. Он ведь и сам с теплотой на душе уже пару дней так точно думал лишь о том, как уже совсем скоро впервые за месяц вновь ступит на жаркий песок пустынь Асвен и подставит свое лицо ярким лучам и нежному ветру. Подобное трудно было согласиться навсегда променять на прохладный мрак Барханов.

– Я не позволю тебе бродить по миру одной. Да и Манс вряд ли согласится оставить нас.

– Я знаю это. Знаю… И благодарна вам обоим.

Ашарх нежно и мягко обнял девушку за плечи, привлекая к себе.

Так они и стояли вдвоем в темноте пустой дворцовой галереи, обнявшись и позабыв о мире вокруг. А уже утром им предстояло навсегда проститься с Первым Барханом и отправиться в дальний путь на край света.

***

Трудно было даже приблизительно рассчитать, сколько дней могла занять дорога до Ивриувайна, страны-леса альвов. Никогда раньше подобные путешествия не предпринимались: дальше Четвертого Бархана немногие хетай-ра отваживались уходить на восток, ведь там постепенно таяли золотистые дюны пустынь и начинались чужие земли.

Путь предстоял неблизкий, и, по решению Совета, назначенная послом Лантея должна была отправиться в дорогу с полноценной свитой. От каждого Бархана отрядили сопровождающих, которые на самом деле выполняли функцию беспристрастных наблюдателей. Они были обязаны регулярно докладывать своим матриархам обо всех новостях: для этого группе даже выделили несколько клеток с почтовыми орлами для поддержания связи. Иамес также снарядила целый отряд стражи для защиты посла в пути и штат прислуги, но Лантея категорически отказалась от подобного балласта. Это значительно бы замедлило караван, который и без того казался девушке перегруженным. Солдат и слуг надо было кормить в дороге, а для дополнительной поклажи и так не было места: Совет обеспечил делегацию богатыми дарами, которые предполагалось преподнести правящей верхушке Ивриувайна. Хотя самой ценной ношей, конечно же, оставался древний свиток с текстом Андаритского пакта, бережно уложенный в костяную шкатулку вместе с грамотами, в которых Совет изложил свои предложения к народу альвов. Это сокровище было доверено исключительно Лантее вместе с тяжелым колларом: выточенная из стекла цепь возлежала на хрупких плечах хетай-ра, и пять подвесок с эмблемами Барханов указывали на ее новый статус посла.

Рано утром в день отбытия делегации, еще до того, как стражи времени в первый раз ударили в тамтамы, Лантея со своими спутниками уже стояла на площадке перед дворцом. Здесь они должны были встретиться с назначенными сопровождающими и поскорее отправиться в дорогу. Рядом бестолково толклась прислуга с тюками и сумками членов делегации, но Лантея не обращала на них внимания. Скрестив руки на груди, она нетерпеливо постукивала пальцами по предплечью и выжидательно смотрела в темноту арочного входа во дворец, откуда вскоре должны были появиться посланцы матриархов.