Блез Паскаль сказал: «У сердца свой рассудок, который рассудку недоступен…». В нас есть что-то, что заставляет нас тосковать, надеяться, а иногда даже верить, что в мире все не так, как должно быть. Все внутри нас восстает против смерти, атакующей жизнь. И поэтому люди, которые неизлечимо больны, женятся. Заключенные концентрационных лагерей разводят цветы. Супруги, давно находящиеся в разводе, тянутся ночью обнять того, кого уже нет рядом. Это похоже на боли, которыми страдают люди, потерявшие конечность. Они по-прежнему ощущают боль там, где когда-то была часть тела, и по-прежнему стараются не ударить об угол стола или не прищемить дверью машины ногу или руку, которых у них уже давно нет. Наше сердце тоже знакомо с чем-то подобным. Где-то в глубине души мы отказываемся смириться с существующим положением дел или с тем, каким оно должно быть или будет.

Симона Вейл была права, есть только две вещи, трогающие человеческое сердце: красота и горе. Те моменты, которые в соответствии с нашими представлениями должны длиться вечно, и те моменты, которые вообще не должны наступать. Что же нам следует вынести для себя из этих посланий? Как мы должны понимать то, что они несут в себе? Драматург Кристофер Фрай писал:

Безвыходность и драматичность нашего положения состоит в том, что мы абсолютно не понимаем его. Возможно, мы смертны. И что же? Возможно, мы бессмертны. И что тогда? Мы все погружены в фантастическую действительность, граничащую с ночным кошмаром, и как бы ни старались мы ее осмыслить, как бы ни была тверда наша вера, как бы далеко ни ушла наша наука или как бы близко ни подступили мы к основам мистицизма, мы не можем понять, какова она на самом деле.

A Playwright Speaks: How Lost,

How Amazed, How Miraculous We Are

И как же, по словам Фрая, мы решаем эту проблему? Мы находим самое худшее решение: смиряемся со своим положением. Мы мало-помалу свыкаемся с ним и почти не замечаем этого.

Все по-прежнему

Произошло нечто ужасное, нечто страшное. Нечто худшее, чем грехопадение. Потому что в результате этой величайшей трагедии мы потеряли рай, а вместе с ним потеряли то, ради чего стоит жить. Но то, что случилось после этого, невообразимо: мы привыкли к своему положению. Мы свыклись с мыслью, что все так и должно быть. Глаза людей, бредущих в кромешной тьме, привыкают к этой тьме. Независимо от своих религиозных и философских взглядов, большинство из нас живет так, как будто эта жизнь и должна быть такой. Мы заглушаем шепот радости циничным «я уже был там, я уже это пробовал». Поступая таким образом, мы никогда не услышим Зов.

Совсем недавно я разговаривал с друзьями о летнем отдыхе и порекомендовал им съездить в Тетонс. «А-а, да, мы там были. Милое местечко». Вот она, упущенная возможность. Точно так же при помощи цинизма мы притупляем свои чувства, делаемся равнодушными к чужому горю, приклеивая на бампер машины что-то типа «Жизнь засасывает, и ты умираешь». А потом мы пытаемся продолжать жить. Мы кормим кота, платим за квартиру, смотрим новости и отправляемся спать, чтобы завтра делать то же самое.

Я стоял перед открытым холодильником, потрясенный только что увиденным. Голод в Африке. Геноцид в… Название и не выговорить. Какая-то страна бывшего советского блока. Коррупция в Вашингтоне. Обычный ход вещей. А напоследок диктор складывает свои бумажки и говорит: «Приятного вам вечера». Приятного вечера? И это все? Больше сказать нечего? Вы только что закидали нас ужасными новостями со всех концов света, и все, что вы можете сказать после этого, — «Приятного вам вечера»? Хотя, надо быть объективным, иногда диктор говорит еще кое-что, например о фильме, который мы можем посмотреть в одиннадцать вечера. И хоть бы раз он помедлил после того, как сообщил нам все новости, вздохнул глубоко и сказал: «Как далеко мы зашли», или «Если бы мы прислушались…», или «Слава Богу, наше пребывание на этой земле близится к концу». Но он никогда так не говорит, и я сомневаюсь, что когда-нибудь скажет. И никто из нас не задумывается об этом. Мы полагаем, что мир так устроен. Когда бы я ни спросил своего соседа, как он поживает, он всегда отвечает: «По-прежнему».

Давайте немного поразмыслим. Чем отличается ваша жизнь от той, какой, по вашему мнению, она должна быть? Если вы одиноки, нравится ли вам это? Если вы состоите в браке, о таком ли браке вы мечтали? Хочется ли вам иметь детей, а если они у вас есть, довольны ли вы тем, как они устраивают свою жизнь? А ваши дружеские связи? Достаточно ли они крепкие, полноценные и бескорыстные, как вам хотелось бы? Когда приближаются праздники, ждете ли вы с нетерпением времени, которое проведете с близкими вам людьми? И после того как вы убрали квартиру и перемыли посуду после застолья, можете ли вы сказать, что ваши ожидания оправдались?

Ну а как насчет работы и того положения, которое вы занимаете в обществе? Засыпаете ли вы каждую ночь с чувством глубокого удовлетворения от того, что не зря прожили этот день? Пользуетесь ли всеобщим уважением? Подходит ли вам то дело, которым вы занимаетесь? Может быть, вы вообще не работаете? А что если теперь я скажу вам, что так будет всегда, что та жизнь, которая есть у вас сейчас, никогда не изменится и будет протекать так же, без каких бы то ни было улучшений? Ваше здоровье, финансовое положение, ваши отношения с друзьями, ваша работа и все остальное останутся такими, как есть?

Это ад.

В защиту неудовлетворенности

Но по милости Божьей мы не можем полностью с этим смириться. Прислушиваясь к себе, мы чувствуем внутри какое-то недовольство, неудовлетворенность, жажду чего-то еще. Но так как загадка нашего бытия для нас неразрешима, мы приходим к выводу: что-то не так — не с нашей жизнью, а с нами. Такое впечатление, что все каким-то образом устраивают свою жизнь. Почему же у меня не получается? Что со мной не так? У нас появляется чувство вины за свою постоянную неудовлетворенность. Почему бы мне просто не научиться радоваться жизни и получать больше удовольствия на работе, в семье, в церкви, в кругу моих друзей? Понимаете, даже когда мы чем-то заняты, когда «устраиваем свои дела», мы все равно не перестаем думать о другой, лучшей жизни. И когда у кого-то, на наш взгляд, получается достичь того, о чем мы мечтаем, мы задаемся вопросом: «Как это у него получилось?» Может быть, если мы будем читать те же книги, ходить в ту же церковь, отдыхать в тех же местах, что и он, наши мечты о лучшей жизни станут реальностью? Мы никогда не прекращаем своих поисков. Дж. Мей напоминает нам:

Когда мы не в состоянии справиться со своими желаниями, мы часто прячем их под безумными мыслями или поступками или стараемся не замечать их, занимаясь решением неотложных вопросов. Желания можно сдерживать годами, подчас даже десятилетиями, но мы не можем полностью подавить их. Они так или иначе будут напоминать о себе в наших снах, в наших мечтах или в те моменты, когда мы ослабляем над ними контроль.

The Awakened Heart

По его словам, даже когда мы спим, наши желания бодрствуют. «Они отражают нашу суть». Мы — это то, что мы желаем. Желание — основа человеческой души, секрет нашего существования. Все, что есть великого на земле, рождено желанием. Без него невозможно написать симфонию, покорить горную вершину, сражаться за правду, сохранить любовь. Желание заставляет нас искать жизнь, которой мы заслуживаем. Наше желание, если мы прислушиваемся к нему, спасает нас от саморазрушения, от принесения сердца на алтарь ложного смирения. Мы никогда не будем удовлетворены тем, что все идет по-прежнему.