Под стать дворцу сверкали и припаркованные лимузины. Народ на банкет собрался важный — одни «ООО». Простые люди с такими номерами не ездят.

Свою «Ниву» я из скромности поставил возле соседнего дома.

У входа меня тормознул секьюрити — высокий парень в дорогом темном костюме и с радиотелефоном в руках.

— Вы на банкет? Назовите фамилию.

— Спозаранник.

Секьюрити уткнулся глазами в список приглашенных, пока наконец не обнаружил нужную строчку. Брови его поползли вверх.

— Здесь написано: «Спозаранник Надежда Борисовна». Вы женщина?

— Я журналист.

Так бы и сказали. — Охранник быстро взял в руки другой лист и пробежал его сверху донизу. — Извините, но в списке приглашенной прессы вас тоже нет.

— И не должно быть. Я — муж. Муж Спозаранник Надежды Борисовны.

В двух словах я попытался объяснить ситуацию. Охранник насупился. Это не предвещало ничего хорошего.

Много лет назад был случай, когда знаменитого журналиста «Спорт-Экспресса» Юру Неходорского не пустили на банкет по случаю открытия Игр доброй воли. И не просто не пустили, а грубо оскорбили, сказав, что с такой бородатой рожей не то что на банкет — в постель к жене проникать неприлично.

(Рожа, кстати, была что надо — типично журналистская. Неходорский по этому поводу часто рассказывал анекдот о том, как его призвали на военные сборы и поставили на КПП. Стоит, значит, Юра с автоматом, а тут генерал из ЛенВО с проверкой приезжает. Юра:

«Здравия желаю, товарищ генерал!» Генерал: «Ты кто?» Юра: «Лейтенант запаса Неходорский». Генерал: «А кто тебя сюда поставил?» Юра: «Подполковник Кузьмин». Генерал: «Ну и мудак же твой подполковник! На КПП должно стоять лицо сборов, а он поставил жопу».)

Ну вот, и этого самого Неходорского не пустили на банкет. «Ладно, — злобно сказал Юра, — вы у меня попляшете».

На следующий день в «Спорт-Экспрессе» вышел фельетон под названием «Йогурт-шоу», где в красках описывалось, как мэр города жевал курицу, брызгая на соседей кетчупом, как его зам по вопросам спорта заблевал стол с праздничным тортом и как директор крупнейшего питерского стадиона, основательно надравшись, у всех на виду пытался соблазнить юную школьницу — чемпионку города по художественной гимнастике.

Воистину, журналист, не пропущенный на банкет, хуже не вовремя разбуженного медведя…

— Боже мой, Глебик! Какими судьбами?!

Так называла меня только одна женщина. Я обернулся и увидел Светлану Ивашину, личного пресс-секретаря губернатора Санкт-Петербурга, с которой мы в незапамятные времена вместе учились в Физтехе. Светка была мечтой моей юности. Красивая, статная, уверенная, с длинными каштановыми волосами и бархатной кожей. Мне нравилось в ней все: математический склад ума, абсолютная информированность, и даже маниакальная преданность мужу нравилась. Она была моим человеком.

Только одно нас разъединяло: Ивашина необычайно любила выпить. А я, как известно, отношусь к алкоголю с омерзением.

— Здравствуй, Светочка! Рад тебя видеть. В настоящий момент я являюсь жертвой перебдевшей охраны.

— Это кто перебздел? Я, что ли? Выбирай выражения, клоун! — двинулся на меня охранник.

— Вы ослышались, молодой человек, — остановила его Света. — Господин Спозаранник имел в виду совершенно другое. Он похвалил вас за бдительность. И в знак благодарности вам придется его пропустить.

Она махнула «корочками», и путь в Первый городской психотерапевтический центр был для меня открыт.

«Большого человека» из Комитета по здравоохранению я отыскал быстро.

Как и обещала Надюша, это заняло не больше двух минут. Отдав ему документы, я уже собрался уходить, но вдруг вновь увидел Ивашину. Она шла ко мне с двумя бокалами мартини: «Куда же ты, Глеб? Неужели я не удостоюсь хотя бы минуты твоего внимания?»

О эти женщины — исчадия ада!

Мы приземлились на диванчик в фойе и первый час говорили о сокурсниках, второй — о жизни, а третий — о любви. За окнами стемнело, но, судя по доносившимся из зала радостным крикам, банкет был в самом разгаре. Пил я мало, однако хватило и этого. Когда Света предложила переместиться в более интимное место, меня пошатывало.

Ее, впрочем, и вовсе штормило.

4

Интимным местом оказался фиш-бар «Окунь», расположенный в соседнем здании — как раз том, возле которого я припарковал машину. Помимо нас, в баре сидела еще одна, не менее датая, парочка, а также немолодой мужчина, явно кого-то ожидавший и для приличия заказавший кофе.

Ты уже слышал о проекте "К"? — заговорщицки спросила Светлана, подавшись вперед и понизив голос.

— Нет. Что на сей раз придумал недремлющий губер — высадить слонов на Марсе? — усмехнулся я.

— Круче, Глебик, намного круче. Губернатор решил превратить Петербург в кремационную столицу России.

Секунду-другую я переваривал эту новость, после чего, сделав вид, что поправляю галстук, нажал кнопку дистанционного управления диктофоном.

Сверхчувствительный диктофон, который я всегда ношу во внутреннем кармане пиджака, тотчас же начал фиксировать все наши слова.

— Мы, Светочка, культурная столица, ну, может, чуть-чуть криминальная, но уж не кремационная — точно.

— Не веришь? Тогда объясни, зачем правительство города выделяет сорок миллионов долларов для закупки в Германии ста двадцати кремационных печей?

Краем глаза я заметил, что в бар вошел еще один посетитель. Он быстро прошествовал мимо нас и подсел к столику, за которым пил кофе немолодой мужчина. Они пожали друг другу руки.

— Сорок миллионов?! удивился я. — Это какой процент городского бюджета?

— Бешеный. — Света развела руки, пытаясь показать этот самый бешеный процент. — Представляешь, какой кусок? И сколько будет украдено!

— Чья идея? Опять Витадай постарался?

— А кто ж еще? Пришел к губеру, сказал, что у города плохая карма и исправить ее можно, лишь закупив в Германии кремационные печи.

Гражданин Витадай Сергей Гогиевич, 1978 года рождения, был штатным колдуном при губернаторе, что давно уже служило поводом для многочисленных анекдотов. Откуда он взялся, история умалчивает, но в последнее время без этого паренька не принималось ни одно важное решение.

— Так бред же ведь! — не сдержался я.

— Не бред, а повеленье звезд, — поправила Светлана. — Витадай губеру так и сказал: вижу по звездам, что Петербург станет кремационной столицей России.

— А при чем тут Германия? Что, у нас не делают печей?

— Германия? Ты серьезно? Все понимают, а ты нет? Ну, Германия — это модно, современно. К тому же сам президент наш… — Светлана хихикнула и застыла с бокалом почти у самых губ, словно раздумывая, продолжить фразу или поставить многоточие. — Сам президент, как говорится… Оттуда.