– Как это произошло? – Позвонивший не выразилсоболезнования, даже не удивился. Его, кажется, только интересовало, какимобразом погиб Гудниченко-старший, как будто это было самое важное, что емуследовало узнать. Анатолий нахмурился.

– Его сбила машина. Извините, я не могу сейчасразговаривать.

– Подожди, – прохрипел позвонивший, – как это – сбиламашина? Кто его сбил, вы узнали?

– Нет, машину пока не нашли.

– Когда и где это случилось?

– Какая разница, – поморщился Анатолий, – отца мы все равноне вернем. До свидания.

– Подожди, – снова сказал неизвестный, – ты кем емуприходишься?

– Я его сын.

– Тогда понятно. Он ничего не сказал тебе перед смертью?

– Ничего. До свидания.

Анатолий повесил трубку. Бесцеремонность звонившего егоразозлила. Снова раздался телефонный звонок. Анатолий снял трубку.

– Может, он что-то просил передать для своих друзей? –раздался тот же голос. – Спроси у своей матери.

– Он ничего не сказал, – нервно произнес Анатолий, – и ненужно больше сюда звонить. У нас и так большое горе, а вас, кажется, интересуюттолько свои личные дела.

Он бросил трубку.

– Кто это звонит? – поинтересовалась мать из другой комнаты.

– Какой-то ненормальный, – зло ответил Анатолий.

В этот день больше никаких неожиданных телефонных звонков небыло. А на следующий день позвонила испуганная соседка по даче. Она была вдовойгенерала, Героя Советского Союза. Эти два участка Гудниченко и генерал Палийчукполучили еще в конце шестидесятых как ветераны войны. Палийчук построил насвоем участке добротный двухэтажный особняк, а Гудниченко – гораздо болеескромный домик, в котором были две комнаты и небольшая кухня. Уже позже, будучизаместителем министра, когда дети уже выросли, он пристроил к дому еще однукомнату, которая стала его кабинетом и спальней. Дача была скромной, небольшой,но участок замечательный. Отец любил ухаживать за землей и потратил много сил,чтобы все здесь было ухожено и обработано. Вокруг дома росли яблоневые деревья,привившиеся здесь еще в семидесятые, и множество кустов крыжовника.

Две дачи разделяла лишь символическая ограда из проволоки.Да и вообще в те времена не строили высоких каменных заборов. Соседка жила надаче после смерти своего мужа вместе с двумя собаками и домработницей. Еесыновья часто навещали мать. У них было уже четверо взрослых девочек, которые,едва появившись на даче, устраивали такой шум, что об их прибытии сразуузнавали соседи. Эта была замечательная и дружная семья. Екатерина Палийчук несмогла приехать на похороны из-за своего высокого давления, но оба сына пришлина кладбище, чтобы проводить в последний путь соседа и друга своего отца.

– Доброе утро, – сказала соседка, и Анатолий не сразу узналее голос, – извините, что позвонила так рано утром.

– Кто это говорит? – не понял он.

– Это ваша соседка по даче. Тетя Катя Палийчук. Вы меня неузнали, Анатолий?

– Здравствуйте, тетя Катя, – улыбнулся Анатолий. – Как высебя чувствуете? Ваши сыновья говорили, что у вас высокое давление.

– Да, иногда просто кружится голова. Но я позвонила непоэтому. Ты знаешь, Толик, я вчера почти не спала всю ночь. И поднималасьнаверх, на второй этаж. Я ведь сейчас редко наверх поднимаюсь, там комнаты длямоих внучек, а мою спальню перенесли на первый этаж, чтобы я туда не ходила.

– Я об этом слышал. – Он подумал, что сейчас пойдут обычныестарческие разговоры о собственных болячках. Но он ошибался.

– Ночью я туда поднялась. Фаина уже спала. Ты помнишь Фаину,нашу домработницу?

– Конечно, помню. Ей, наверное, уже сто лет.

– Да нет. Она младше меня на два года. Так вот, я подняласьнаверх и случайно посмотрела в сторону вашей дачи. И ты не поверишь! Я увидела,как горит свет в окнах вашего дома. Я подумала, что вы решили сюда приехатьпоздно ночью по своим делам, и решила вас не беспокоить.

– Никто из нас на дачу ночью не ездил, – ответил Анатолий, –вам, видимо, показалось, что там горит свет.

– Нет-нет! Я видела. А потом рано утром мы услышали шум. Яснова поднялась наверх. На вашем участке стояли сразу три машины. Такие, какиеу нашего Петра…

– «Волги», – уточнил Анатолий.

– Да-да, «Волги». Две белые и одна черная. Я еще подумала,что ты приехал сюда со своими друзьями. Решила тебе позвонить. Но ваш телефонна даче не отвечал. Ты можешь себе представить такое? Я вижу, как на вашемучастке стоят три машины, значит, много людей в доме, а телефон не отвечает.

– Сразу три машины приехали? – весело спросил Анатолий. Онвсе еще не придавал никакого значения этому телефонному звонку. В конце концов,что можно было украсть у них на даче? Старую мебель. Садовый инвентарь. Самойбольшой ценностью в доме были книги, которые находились в кабинете отца, новоры не станут приезжать сразу на трех машинах, чтобы их украсть. Да и книгибыли обычные, не раритеты. Что еще? Одежда, белье, посуда. Там не могло быть ничегоценного.

– Я долго звонила, – призналась испуганная соседка, – апотом мы увидели, как они уезжают. Примерно минут тридцать назад. Все тримашины развернулись, чтобы отъехать. И одна наша собачка случайно в это времяперешла на вашу сторону. Ты знаешь, я всегда следила за нашими собачками. Твойотец не любил, когда они лазили на ваш участок. Но она там случайно оказалась.Это был Джульбарс, наша немецкая овчарка. Такая умная собачка.

– Понятно, понятно. – Ему надоело слушать эти бредни оприехавших машинах, о залезшей на чужой участок собаке.

– И они уехали, а моя собачка не вернулась домой, –выдохнула тетя Катя.

– Она еще придет, – успокоил ее Анатолий. – И это все, чтовы хотели мне сказать?

– Нет, не придет, – прервала его тетя Катя, – Джульбарсаубили.

– Что?

– Вторая собачка нашла рядом с воротами. Можешь себепредставить, нашего Джульбарса кто-то застрелил. Но честное слово, мы неслышали никаких выстрелов. Как такое может быть, я не понимаю. Фаина говорит,что в собачку стреляли пять или шесть раз. Можешь себе представить такой ужас?Бедное животное. Пять или шесть раз. А мы ничего не слышали. Я сразу позвониласыновьям, они сейчас едут к нам. Но Петя сказал, чтобы я позвонила и вам тоже.

Петр Палийчук был старшим сыном вдовы генерала. Он работал ввоенной прокуратуре, был советником юстиции.

– Убили вашу собаку? – растерянно произнес Анатолий. Этобыли уже не шутки. В собаку выстрелили пять или шесть раз. – И вы ничего не слышали?– спросил он.