Первое, что я делаю – это сплевываю на пол слюну. Пытаюсь таким образом избавиться от его вкуса. Это происходит инстинктивно, за считанные секунды, я даже не успеваю понять, что делаю, но очень скоро понимаю, что это было ошибкой.

- Вот, значит, как, - шипит Шамиль. По его остервенелому взгляду понимаю, что успела унизить его своими опрометчивыми действиями. – Бывшие мужики были лучше?

- Не твое дело, - рычу в ответ. Не знаю, зачем это делаю, понимаю ведь, что лишь сильнее его разозлю, но уже не могу остановиться. Он унижает меня, мне хочется ответить ему тем же.

- Ладно, значит, без прелюдий, - Шамиль выносит вердикт и резким движением перехватывает меня за талию. Через секунду швыряет на кровать, куда я приземляюсь лицом в подушки. Тут же пытаюсь отползти, но меня ловят за щиколотки и тянут назад.

- Не надо, - снова шепчу я. – Не надо, - срываюсь на крик, но супруг ничего не слышит. Эмоции и желание берут свое. Он удобнее устраивается меж моих разведенных в сторону ног.

Шамиль оттягивает резинку трусов вниз и пристраивается сзади меня. Проводит головкой члена по моей промежности, словно пытаясь раскрыть ее. Для себя. Под себя. На мое счастье, не торопится, несмотря на свои же собственные слова. Через секунду член исчезает и на его место приходят чем-то смоченные пальцы. Они размазывают влагу по губам, стараясь подготовить меня для будущего проникновения, но головой я понимаю, что этого будет мало.

Чтобы не было больно, я должна хотеть его. Желать по-настоящему. Должна стать мокрой только потому, что он трогает меня. Гладит. Водит руками по телу.

Не знаю, почему, но Шамиль действительно начинает гладить меня. Он водит руками по ягодицам, бедрам, проходится по животу, задевает груди и снова спускается вниз. Пальцы останавливаются на клиторе, и Шамиль делает несколько уверенных движений, после из моих губ тут же вырывается сдавленное «ох».

Не знаю, почему он готовит меня. Наверное, для собственного же комфорта. Я знаю, что брать «на сухую» мужчине, если не больно, то неприятно уж наверняка. Супруг действует напористо, быстро и уж точно не наугад. Наверное, он проделывал подобное с женщинами десятки, сотни раз.

Через какое-то время он добивается желаемого результата. Постепенно я начинаю становиться мокрой. Электрические импульсы сводятся в тугой узел и концентрируются где-то внизу. Нутро наливается чем-то горячим, чем-то липким, чем-то, что постепенно начинает рваться наружу. Стальной обруч под названием «желание» полностью обвивает живот и поясницу.

Похоть. Вот она какая на самом деле…

В какой-то момент, когда Шамиль начинает целовать мою спину, я подаюсь назад, подставляясь его губам. Щетина колется, царапает нежную кожу и почему-то еще сильнее заводит, распаляет хотя я не припомню, чтобы мне когда-нибудь такое нравилось.

Он трется щекой о мои ягодицы и я вздрагиваю. Они еще помнят его сильные удары. Через мгновенье острые зубы впиваются в одну из половинок. Я вскрикиваю, но на удивление не от боли, а от острого чувства наслаждения. Это неожиданно. Это неожиданно приятно.

Я забываю о том, кто я, где нахожусь и с кем вступаю в интимную связь. Чем больше поцелуев, тем более размытыми становятся все эти условные, мирские границы.

Похоть вытесняет мысли одну за другой, и я прихожу в себя лишь в тот момент, когда мужчина проникает в меня одним сильным и быстрым движением. Крик вырывается из горла, я подаюсь вперед и пытаюсь соскользнуть с его члена, который, кажется, разрывает все изнутри. Боль лучами расходится по всему телу, вызывая судороги, от которых я заваливаюсь на бок.

Этого было мало. Слишком быстро, слишком грубо он проникает внутрь, не дав времени привыкнуть, принять, возжелать еще сильнее.

- Какого черта, - рычит супруг, непонимающе обводя взглядом свое орудие, переводя взгляд с него, на меня и обратно. – Ты что, зашитая, что за хуевый цирк ты тут исполняешь?

Черные глаза полыхают гневом, я успеваю заметить это даже сквозь пелену слез, что заволокла мои глаза.

- Пожалуйста… - зачем-то шепчу я, отползая подальше и на счастье, Шамиль больше не ловит меня, не пытается притянуть к себе. Мне хочется верить, что он не будет продолжать дальше эту экзекуцию. Как мне ее выдержать?

Я подтягиваю колени к груди и закрываюсь всей позой, желая отгородиться от остального мира, укрыться от своего палача. Боль не утихает, чувствую, как по бедрам стекает что-то липкое и после осознания, что это моя кровь, начинаю тихонько выть.

Когда приходит время почувствовать новое прикосновение – вздрагиваю всем телом. Страшно, что супруг может захотеть продолжения, захочет взять меня до конца, но облегченно выдыхаю, когда понимаю, что ничего такого дальше не будет.

Шамиль хочет вытереть кровь с бедер и промежности, пытается сделать это, но получается из рук вон плохо, потому что я хнычу и постоянно закрываюсь. В конечном итоге он бросает это дело, накрывает мое тело простыней и через несколько секунд ложится рядом. Еще через пару минут, комната погружается во тьму. То ли супруг выключает ночники, то ли я начинаю засыпать. И лишь перед тем, как провалиться в глубокий сон, краем сознания распознаю его слова:

- Если ты меня обманула, если ты не девственница, а просто зашитая шалава, обещаю – я заставлю тебя пожалеть, Ульяна.

Плевать. На все плевать, пускай думает, что хочет. Мне же хочется сбежать из реальности. Любыми путями.

Я просыпаюсь, когда время уже переваливает за полдень. Понимаю это по залитому солнечными лучами полу. Мне тяжело разлепить глаза, я издаю сдавленный стон. Болит все тело: голова, спина, все, что находится ниже.

Когда я открываю глаза, то обнаруживаю себя в одиночестве. В спальне больше никого нет. Подушка рядом смята, но кажется, дражайший супруг ушел давно.

Воспоминания вчерашней ночи потоком обрушиваются на сознание. Я краснею, хныкаю и утыкаюсь лицом в эту самую подушку, через секунду понимая, что она все еще хранит чужой запах.

- Боже…

Я не этого ожидала, не так себе все представляла… брак, первый секс, первого мужчину…

Это все какой-то кошмар, от которого нужно только проснуться…

Как меня угораздило оказаться там, где я оказалась? Как же так вышло? Далеко от Москвы, от дома, от друзей, родни, от всего, что привычно… А, впрочем, спрашивать ведь нужно было бы у этой самой родни…

Стоит начать с того, что я почти не помню своих родителей. Они разбились на машине, когда мне не было и семи. Меня воспитали тетя и дядя по папиной стороне, но жила я ни в чем не нуждаюсь. По крайней мере, в плане денег. Отец оставил достаточно, чтобы обеспечить мне достойное будущее, только вот он наверняка не думал, что его единственная дочь окажется разменной монетой в играх его брата и какого-то неандертальца. Что окажется едва не рабыней в чужом доме, в чужом городе, вдалеке от всего и всех, кто смог бы ее защитить.