нос, с отвращением рассматривая меня с головы до ног. – Она же никакая!

– Согласна, мышь чуланная!

Наклоняюсь, подобрав упавшие конспекты. Стряхиваю с них пыль, затем награждаю одногруппниц взглядом, наполненным укором.

– Что происходит?

– Ты что спишь с Исаевым?! – топает каблуком туфельки Яна. – Почему он постоянно делает тебе какие-то поблажки?

От заявленного кровь вспыхивает в жилах. С момента практики прошло уже больше месяца, я, конечно, уже успела прикипеть к руководителю, но не до такой же степени, чтобы с ним спать?

– Вы с ума сошли?

– Не чеши языком, Одинцова, – Таня сплёвывает мне в ноги, – ты у него на особом счету! Ты ноги уже успела что ли раздвинуть? Куратор тебя трахает?

– Замолчите!

Толкаю Янку со всей силы в плечо и ускоряю шаг, стараясь немедленно от них отвязаться. Да как им только в голову пришло гадости такие обо мне говорить? Хоть бы слухи не начали распускать, потому что всё это – гнусный бред. Я поняла, почему сорвались как собаки с цепи – завидуют. Игнат Игоревич тепло ко мне относится… Но это лишь потому, что я чрезвычайно сильно стараюсь.

– Ещё раз он тебя перед всеми нахвалит, а нас сошлёт архив, мы тебе личико пораскрасим, чмошница, чтоб не зазнавалась!

– Я всё ректору расскажу, с кем ты спишь за высокие баллы! Готовься к отчислению, дура!

– Надо всему универу рассказать, какая у нас на потоке учится б**ь!

Выбегаю за ворота университета, прижимая к груди тетрадки – сердце на вылет. Припадаю к стене, пытаясь отдышаться.

Я не знаю, почему это происходит, но Исаев и правда оказывает мне знаки внимания. С другими девочками он бывает даже груб, а меня часто хвалит. Хотя я всегда стараюсь выполнить работу идеально, чтобы получить красный диплом, хорошие характеристики от руководителей и преподавателей, в будущем устроиться на работу мечты.

На следующей неделе мы опять отправились на практику. В этот раз я не хотела, чтобы меня хвалили, вела себя тихо, держась в стороне, но руководитель, проверяя наши задания, поднял глаза, с восхищением глянул на меня и отглаголил:

– Отличная работа, Лида, ты не думала ещё о месте работы?

– Думала, на уме есть несколько вариантов, – теребя в руках ручку, скромно ответила я.

– Может к нам пойдешь? – внезапно произнёс он, после чего со стороны соседнего стола послышался грохот.

Мы обернулись на Яну, которая швырнула на стол очередную партию пыльных папок из архива.

– Ну хватит! Это не компания, а публичный дом какой-то! Вы ещё прямо здесь и при всех пососитесь! – пышет она огнём и трясётся от злости. Подхватывает сумку со стула, уверенно идёт к выходу.

– Трофимова, ты куда? – рыкает Исаев. – Что за тон и словечки?!

– Домой! Можете ставить мне не зачёт, но я сюда больше не вернусь и жалобу на вас ректору накатаю!

Как я и думала, Янка без ума от Игната Игоревича, но она его не интересует. Сколько раз я им уже доказывала, что у меня нет ничего с нашим куратором, не верят. Хотя я сама временами наблюдаю за Игнатом Игоревичем издали, любуясь его широкими плечами, статной фигурой, упругими ягодицами, которые идеально облегают модные, классические штаны.

Таю от его низкого голоса, наполненного океаном и прохладой. Каждый раз вздрагиваю, когда он невольно касается меня, чтобы что-то передать в руки.

А по ночам мне снятся порочные сны с его участием… Я просыпаюсь вся мокрая и дрожу от непонятных сладких спазмов, бушующих в животе.

Боже, я такая бесстыжая! Не могу контролировать свои безумные чувства и тягу к своему руководителю. Сама себя не понимаю.

По-другому быть просто не может. Он – моё табу. Я студентка, а он мой руководитель. Какая же это будет волна сплетен и осуждений, если дурацкие, лживые слухи просочатся в массы.

Хоть бы Янка не наплодила грязных сплетен из-за ревности…

* * *

Сегодня я допоздна задержалась в библиотеке, готовясь к зачёту. Практика подходит к концу, с каждым днём я начинаю всё больше и больше ощущать неясную тревогу в груди. Думаю, она связана с тем, что, когда практика закончится, я больше никогда не увижу Игната Игоревича?

Моё сердце в его присутствии замирает, ладошки потеют как у тринадцатилетнего влюблённого подростка, щёки горят огнём. Я никогда не перестану им любоваться издали, в тайне, за многое себя упрекая.

Думать о нём, хотеть его, воображать, как его красивые губы впиваются в мои – это плоды моей тайной, бесстыжей фантазии. Но разве мечтать запрещено?

Повезёт же его жене…

То, что он не женат до сих пор, удивительный факт.

Всё-таки я хочу, чтобы оставшиеся недели до конца практики пролетели за миг, сколько можно себя мучать? Мечтая о порочном и запретном…

Сильный дождь застал меня неожиданно, хотя синоптики передавали ясно и без осадков. Тем не менее, я промокла до нитки и стояла на остановке, стуча зубами, а транспорт будто провалился сквозь землю. Спасение приходит именно в тот момент, когда ты его не ждёшь. Рядом со мной тормознула иномарка представительского класса, которую я так хорошо знала. Стекло со стороны водителя поползло вниз, на меня с волнением смотрели орехово-зелёные глаза.

– Лида? Что ты делаешь здесь так поздно? Ты промокла до нитки. Немедленно садись в машину, я тебя подвезу.

Увидеть его сейчас здесь – невероятная неожиданность. Разумеется, у меня не было выбора, поэтому я быстро юркнула в машину на комфортное, мягкое сиденье и чуть не умерла от счастья, потому что здесь было тепло и пахло головокружительным мужским парфюмом.

Мужчина нажал на газ, седан плавно устремился вдаль по пустынной дороге. Я с облегчением выдохнула, но застеснялась – скорей всего у меня сейчас не самый привлекательный вид.

– Повезло, что я проезжал рядом.

Неожиданно его ладонь опустилась на мою коленку, обожгла насквозь.

– Какая холодная… Давно стоишь?

– Не очень, – покачала я головой, застыв словно статуя от столь безумного жеста.

Игнат плавно вёл машину, я залюбовалась его руками с утончёнными, длинными пальцами. Совсем как у аристократа. А как он перебирал ими руль? Будто ласкал девушку… На его вождение можно любоваться часами.

Моя кофточка намокла. Я её сняла, оставшись в тонком, белоснежном сарафане. Сегодня я надела лифчик без поролона, совсем позабыв об этом. Ткань сильно промокла, я поняла это слишком поздно, когда Игнат увидел мои торчащие соски и тогда у него, похоже, сорвало крышу.

– Вот дьявол! Больше не могу! – Исаев треснул кулаком по рулю, нажал на тормоз и повернулся ко мне всем корпусом. Двинулся вперёд, сильная мужская ладонь легла на затылок, властно его сжав. Я думала моё сердце сейчас точно выскочит из груди. От того, как смело и твёрдо он меня трогал, от того, как хищно смотрел, едва сдерживаясь. В то миг я поняла, что и он мною одержим, также, как и я им, но долго это скрывал. Неужели наша химия взаимна?

Наклоняется к лицу волнительно-близко. Палец мужчины ложится на мой подбородок, немного коснувшись нижней губы, которую я приоткрыла в напряжении. Горячее дыхание со вкусом мяты и сигарет обожгло мой рот, когда он хрипло прошептал:

– Я так сильно хочу тебя поцеловать, если бы ты только знала…

– И я, – неожиданно вырывается из моего глупого рта, что служит точкой невозврата.

Игнат Игоревич действует решительно – давит на мой затылок и накрывает мой рот своим. Только и успела хапнуть воздух, закрыть глаза и растаять будто восковая свеча.

Поцелуй такой горячий и напористый, что вот-вот выбьет из тела душу. Он углубляет движения, действуя не торопясь, не давя на меня, постепенно погружает язык в мой рот, будто боится напугать. Постепенно приручает. Показывает небе в алмазах…

У меня не было ещё парня. Так, мимолётные детские интрижки. Но такого взрослого, опытного, серьёзного – никогда.

– Какая ты сладкая. Чёрт, я же голову с тобой теряю, Лидаааа. Ты как мёд. Нежная, такая свежая…

В ответ я лишь стону, сама тая от наслаждения, словно тягучая карамель.

– Ну что общежитие отменяется?

– Да.

Говорю это на эмоциях, под мощным всплеском влечения к этому невероятному мужчине, а на самом