я думала позвонить тебе и высказать все это, но я боялась, что ты просто бросишь трубку, – призналась Блер.

Кейт опустила глаза и увидела порванный на кусочки бумажный платок.

– Мне тоже хотелось тебе позвонить, но чем дольше я ждала, тем тяжелее было. Не могу поверить, что для нашей встречи должно было случиться убийство моей матери. Но она была бы рада увидеть нас вместе.

Лили ужасно расстраивалась из-за ссоры Кейт и Блер. Время от времени она заводила с Кейт беседу об этом и пыталась уговорить ее отправиться к Блер с оливковой ветвью.

Теперь Кейт сожалела о своем упрямстве. Она посмотрела на подругу:

– Не могу поверить, что больше никогда не увижу ее. Ее смерть была такой жестокой. Как подумаю, становится не по себе.

Блер придвинулась ближе.

– Это ужасно, – сказала она, и Кейт ощутила в ее голосе заботливый вопрос.

– Не знаю, много ли ты слышала об этом… Я старалась поменьше говорить с газетчиками, – проговорила Кейт. – Но в общем… в пятницу вечером папа пришел домой и нашел ее… – Голос у нее дрогнул, она сглотнула сжавший горло ком.

Блер покачала головой, но ничего не сказала.

Кейт продолжала:

– Она лежала в гостиной… на полу… А ее голова… Кто-то ударил ее по голове.

Кейт облизнула пересохшие губы.

– Полиция считает, что был взлом? – спросила Блер.

– Окно вроде бы было разбито, но больше никаких следов взлома.

– А версии у полиции есть – кто бы мог это сделать?

– Нет. Орудия убийства не нашли. Искали везде. Разговаривали с соседями, но никто не слышал и не видел ничего необычного. Но ты же знаешь, их дом стоит далековато от другого жилья – ближайшие соседи живут в четверти мили. Дознаватель сказал, что она умерла в какое-то время между пятью и восемью часами вечера. – Кейт судорожно сжала руки. – Мне невыносимо думать о том, что в то время, когда кто-то убивал мою мать, я занималась своими делами.

– Но ты же не могла знать, Кейт.

Кейт кивнула.

Она понимала, что Блер права, но это ничего не меняло в том, что она чувствовала. В то самое время, когда она наливала чай в чашку или читала дочери сказку на ночь, кто-то жестоко отнимал жизнь у ее матери.

Блер сдвинула брови и накрыла руку Кейт своей рукой:

– Она бы не хотела, чтобы ты так думала. Ты ведь это понимаешь, да?

– Я так соскучилась по тебе, – сказала Кейт и всхлипнула.

– Ну вот, я здесь.

– Спасибо тебе. – Кейт шмыгнула носом.

Они снова обнялись. Кейт так крепко ухватилась за Блер, словно та была спасательным кругом, который не даст ей утонуть. Когда они выходили из библиотеки, Блер остановилась и вопросительно посмотрела на Кейт:

– Скажи, в церкви были родители Джейка?

Кейт кивнула:

– Я удивилась, увидев их там. Но сюда они врядли пришли. Думаю, просто хотели засвидетельствовать уважение к маме, а потом уехали. – У нее снова ком подкатил к горлу. – Не могу винить их в том, что они не хотят со мной разговаривать.

Блер хотела было что-то сказать, но только печально посмотрела на Кейт и обняла ее.

– Думаю, мне пора вернуться к гостям, – сказала Кейт.

День прошел как в тумане. После того как все ушли, Саймон удалился в свой кабинет – у него накопилась куча работы. Кейт беспокойно ходила из комнаты в комнату. Ей так хотелось, чтобы все поскорее ушли, чтобы день похорон ее матери закончился, а вот теперь в доме стало пугающе тихо, и Кейт казалось, что, куда бы она ни бросила взгляд, она видит то открытку с соболезнованиями, то траурный веночек.

Наконец она села в глубокое кресло в кабинете, откинула голову на спинку и закрыла глаза – устало и печально. Она почти задремала, но ее разбудила вибрация где-то рядом. Телефон. В кармане платья. Кейт вытащила телефон, прижала большой палец к экрану и на месте номера увидела надпись: «Неизвестный номер».

Кейт прочла эсэмэс:

Какой прекрасный день для похорон. Так чудесно было наблюдать за тем, как твою мать опус кают в землю. Твое красивое личико было все в красных пятнах и распухло от слез. А мне было радостно видеть, как твой мир распадается на части. Думаешь, тебе сейчас грустно? Погоди, погоди. К тому времени, когда я с тобой покончу, ты пожалеешь о том, что тебя тоже не похоронили сегодня.

Чья-то злая шутка?

«Кто это?» – напечатала она.

Ответ не пришел. Кейт вскочила. Ее сердце бешено колотилось. Она выбежала из кабинета, задыхаясь.

– Саймон! – прокричала она и бегом промчалась через холл. – Звони в полицию!

Глава вторая

Глубокая печаль наполняла сердце Блер, когда она ехала за длинной вереницей машин на поминки к дому Кейт. Невозможно было представить себе, что Лили мертва, а еще труднее было себе представить, что она убита. С какой стати кому-то было убивать такого доброго и милого человека, как Лили Майклс? Блер сдержала слезы, подступавшие к глазам все утро. Сжав руль, она вдохнула поглубже и велела себе сохранять спокойствие. Она довела машину по трехполосному шоссе до элегантного поместья Кейт и Саймона. Там ее встретил слуга. Блер остановила свой «мазератти», вышла и отдала ключи молодому человеку в спецодежде парковщика.

Каменный дом стоял на пригорке, под которым раскинулся зеленый луг. На лугу стояла конюшня с загоном. Эти места славились лошадьми, здесь проводились знаменитые соревнования – Мэрилендский охотничий кубок[1]. Блер не могла забыть солнечный день в мае, когда она впервые оказалась на этих скачках вместе с Кейт и ее родителями.

Охваченные радостным волнением люди толпились около машин и небольших торговых палаток, а они держались в стороне с букетами мимозы и ждали старта. Блер посещала уроки верховой езды на курсах для новичков в Мэйфилде, а Кейт, можно сказать, родилась в седле. Во время занятий Блер узнала о том, что собой представляют эти скачки, и вот теперь впервые своими глазами зачарованно следила за тем, как лошади с всадниками перепрыгивают через заборы высотой почти в пять футов. Лили в тот день была радостна. Она застелила складной столик красивой цветастой скатертью и разложила угощения, которые привезла в плетеной корзинке для пикника. Она всё всегда делала с неподражаемым изяществом и элегантностью.

И вот теперь ее не стало, и Блер была лишь одной из множества тех, кто собрался помянуть Лили в доме Кейт и Саймона.

Блер так нервничала перед встречей со старой подругой, но