Быстро оценив общую картину, занялся мелочами. Каким бы однородным ни казалось это царство холода, на деле все не так. Вон вдалеке скала подозрительной формы. Рукотворная? Да нет, вряд ли, хотя очертания странные. А это что? А вот это?

Спустя несколько минут было замечено сразу два признака присутствия людей. Хотя с первым не все так очевидно. Просто из-за нагромождения камней и снега, что протягивается левее, к небу поднимается столб дыма. Не дыма даже – скорее дымки, но без огня его не бывает. А огонь – это дело рук человеческих. Обычно. А может, вулканическая деятельность или, допустим, источники гидротермальные. Или просто пожар, вызванный грозой. Хотя чему тут гореть…

В общем, дым – признак перспективный, но происхождение его сомнительно. Зато со вторым все совершенно очевидно: лучшим признаком человеческой деятельности является встреча с человеком – с этим не поспоришь.

Здесь были люди. Семь фигурок медленно поднимались вверх по склону. На фоне снега они выделялись не хуже жирных мух на белом потолке: не заметить трудно и перепутать со зверьем тоже непросто. Если не изменят маршрут, минут через пятнадцать окажутся на той же высоте, что и Рогов. Только гораздо левее его. И если он хочет с ними встретиться, надо срочно попрощаться с этим уже изрядно поднадоевшим местом и направиться на перехват.

Психика человека – сложная штука. Иногда работает как часы, иногда чудит на ровном месте. Ну а в кризисной обстановке обязательно сюрпризы выкинет, да такие, что сам себе потом удивляться будешь. Вот и сейчас Рогов совершенно не задумывался о том, какая чума его сюда занесла. Все мысли на первых шагах были примитивнее мировоззрения таракана: снег в туфли попадает, и с этим ничего не поделаешь, а значит, носки быстро станут мокрыми; шагать тяжело, ноги проваливаются чуть ли не по колено; наст толстый, но не держит, ломается с хрустом.

В царстве безмолвия зародился звук, хорошо знакомый каждому цивилизованному человеку. Да и дикари прекрасно знают, куда следует смотреть в таких случаях. Задрав голову, Рогов проследил за серебристым росчерком, промелькнувшим меж далеких вершин. Самолет шел быстро и, похоже, снижался. Может, где-то там внизу, в ущелье, куда отсюда не заглянуть, тянется взлетная полоса, устроенная для обслуживания туристов? Правда, смущают размеры воздушного судна: пусть Рогов и мало смыслит в таких делах, но высокие горы – не лучшее место для авиалайнеров. Здесь требуется техника поскоромнее.

Самолет начал разворачиваться в одну сторону, затем, передумав, в другую, пьяно при этом качнувшись и потеряв приличный кусок высоты. Совершив этот непонятный маневр, задрал нос, а двигатели загудели так, что, даже стоя вдали, Рогов проникся. Экипаж, похоже, пытался выжать из них всю мощность до капли, но или не успел, или не хватило ее. Огромная серебристая машина на полной скорости чиркнула брюхом по скальной гряде, после чего исчезла за ней в попытке изобразить нечто вроде кувырка.

Рогов, сам не осознавая зачем, начал считать. На цифре тридцать пять гул двигателей оборвался глухим ударом и вернулась прежняя тишина.

А еще он теперь видел два источника дыма. Один там, где и раньше, левее, а второй, куда более скромный, в стороне, где исчез самолет.

Вот тут в голову наконец как следует постучал неизбежный вопрос: что здесь происходит и как он во все это ухитрился вляпаться?

Происходит что-то из ряда вон выходящее – это очевидно. Можно, конечно, предположить, что все это безумный розыгрыш и его сейчас снимают скрытыми камерами. Кто-то вроде того неведомого Долгаева решил, что дельфины – слишком скучно, и придумал нечто совсем уж концептуальное. Но горы, разбивающиеся самолеты и прочее – чересчур скромно для такого ничем о себе не заявившего человека, как Рогов. Для столь масштабной постановки подыскали бы кого-нибудь другого: поизвестнее, поколоритнее. Или хотя бы посмешнее. Столь скучная физиономия, к тому же лишенная даже намека на фотогеничность, зрителям вряд ли придется по душе.

Остановившись, он долгим, изучающим взглядом оценил семерку незнакомцев, продолжавших подъем. К этому моменту расстояние до них заметно сократилось, и можно было различить подробности, ранее недоступные или казавшиеся обманом зрения.

Зрение не обманывало: летняя одежда, вид донельзя растерянный, походка характерная не для альпинистов на маршруте, а для кучки горожан, заблудившихся в лесу и понятия не имеющих, в какой стороне платформа электрички.

А еще он понял, куда они двигаются. Похоже, не к Дмитрию. Да они его не замечают даже. Скорее всего обходят нагромождение камней и льда, что граничит слева с гладким заснеженным склоном. И огибают его не просто так, а с целью шагать дальше, к источнику того самого дыма, который Дмитрий заметил первым делом.

Все ясно: они, как и он, ищут признаки человеческого присутствия.

Ничем от него не отличаются, в такой же непонятной ситуации.

Смотреть телевизор Рогов не любил, но полностью этого зла избежать невозможно. Даже если не посмотришь, непременно найдутся желающие рассказать. Он смутно помнил, что вроде есть или было популярное шоу, где группа людей оказывалась в диких условиях, и перипетии их тупых приключений снимали на камеры для потехи миллионов зрителей. Но попадали туда строго добровольно, еще и в длинную очередь выстраивались. К тому же современная съемочная аппаратура не бывает невидимой. Бывает, конечно, малозаметной, но такую надо как следует прятать, что проблематично на склоне, где нет ничего, кроме снега и камней. Да и камни встречаются лишь вдали, на границе этой ровной, будто вылизанной площади.

А если кто-то и ухитрился спрятать здесь аппаратуру, то где следы? Или он воспользовался ковром-самолетом? Тонкий слой рыхлого свежевыпавшего снега поверх наста – даже птичьих цепочек не разглядеть, куда ни посмотри. То есть о дрессированных канарейках, мастерски размещающих шпионские камеры, не может быть и речи. Пройди кто-то покрупнее здесь до снегопада, повредил бы наст, выдав свою деятельность многочисленными неровностями, оставшимися там, где ступали его ноги.

И вообще – все эти мысли полный бред.

Но ведь как-то объяснять надо…

И куда пропала Леночка?..

Глупо, но почему-то захотелось кофе. А еще стало страшно. Страшно, что сойдет с ума или уже сошел. В столь непонятную ситуацию Рогов попал впервые.

– Без камер кино не снять, – заявил он.

Звук собственного голоса подействовал странно: противоречивые и панические мысли покинули многострадальную голову, и, анализируя изрядно отступившую боль, Рогов заподозрил, что именно из-за нее он мыслит и действует не всегда адекватно. Ведь до сих пор проблем по этой части у него не случалось.

Зачерпнул снега, натер виски (а вдруг поможет?), продолжил движение. Вскоре, оценив расстояние, остановился, прижал рупором ладони к лицу, прокричал:

– Эй! Народ! Слышите меня?!

Народ услышал. Дружно остановившись, завертели головами в разные стороны, что Рогова слегка удивило: похоже, у них проблемы с определением направления на источники звуков. Сколько сейчас между ними? Двести метров? Вряд ли намного больше. Хотя крутизна склона может обманывать взгляд. Да и не стоит забывать о проблемах с головой. Ну уж не километр точно, а он орал так, что и дальше должны услышать. Никакого другого шума ведь нет, даже ветер не задувает.