— Ой, он, кажется, машет мне лапой! — воскликнула Лиза Потемпе и рассмеялась. — Смотрите, он машет! Или это мне только кажется? — Лиза подошла поближе к столу. — Нет, точно. Он машет и смотрит прямо на меня, как будто понимает каждое мое слово.

Конечно понимаю. А вы сомневались, любезная?

Мастер Джон укоризненно покачал головой, явно не одобряя моего пижонства.

«Без паники, маэстро. Я же не дурак. Помашу, и все. Неужели вы думаете, я выдам незнакомой тетке нашу тайну — что я умею читать и писать. Я же обещал молчать как могила и слово свое сдержу».

Лиза Потемпе склонилась надо мной.

— Добрый день, Фредди! — сказала она. На меня пахнуло яблочно-персиковым ароматом. — Приятно познакомиться.

«Взаимно», — подумал я.

— Ну разве это не чудо? — спросила она, обращаясь к мастеру Джону. — Мы называем их животными и считаем, что они ниже нас. Но они ведь такие же обитатели нашей планеты, как и мы, люди. И у нас нет никакого права мучить их. Простите. Я не собираюсь вас терзать пламенными речами в защиту животных.

— Вы меня совершенно ничем не терзаете, — поспешил успокоить ее мастер Джон.

— Просто, знаете, это моя больная тема.

— Почему?

— Если хотите, могу рассказать.

Мастер Джон кивнул и предложил Лизе сесть.

— Несколько недель назад я написала одну статью. Об опытах над животными. Вернее, об опытах, которые проводятся над золотыми хомяками. В научных целях и на благо человечества.

— Нам всегда говорят, что опыты проводятся на благо человечества, — сказал мастер Джон. — А что это за благо такое, никто не объясняет.

— Вот именно, — продолжала Лиза. — Так вот, я написала об одном ученом, который изучает мыслительные способности грызунов, в частности золотых хомяков. Он исследует их мозг и для этого уничтожает их сотнями. Я решила предать его эксперименты огласке.

— И что из этого вышло? — спросил мастер Джон.

— Ничего хорошего. Есть такое правило: если хочешь чего-то добиться, никогда не давай воли эмоциям. Но меня так возмутили эти опыты, что я не смогла сдержаться и назвала в своей статье этого ученого «мясником». — Она помолчала. — В результате мне же пришлось извиняться. Да еще получила нагоняй от шефа. Потому что он вынужден был напечатать опровержение.

— Опровержение?

— Ну да. Газета должна в таких случаях предоставить возможность высказаться «другой стороне». Вот он и высказался. Объяснил, почему он никакой не «мясник», а уважаемый ученый, который делает то, что не возбраняется законом.

— Очень интересно, — задумчиво сказал мастер Джон и покачал головой. — И как зовут этого служителя науки?

— Доктор Дитрих, — ответила Лиза Потемпе.

Сэр Уильям вскочил со своей лежанки:

— Это что же получается?! Значит, доктор Дитрих охотится за тобой, чтобы изучить твой мозг? — Сэр Уильям прямо дрожал от негодования.

— Именно. Он хочет распотрошить мою коробчонку, чтобы осчастливить мир сообщением о том, какой я был умный.

— Прекрати! — оборвал меня сэр Уильям. — Тоже мне шутник нашелся! — сердито сказал он и задумался. — А не оттого ли этот Дитрих за тобой охотится, что ты умеешь читать и писать?

— Вполне возможно, — согласился я и приготовился услышать следующий вопрос, который в данном случае напрашивался сам собой.

Я хочу сказать, что любой, кто знаком с моей историей, в этом месте должен был бы, как пытливый детектив, сказать: у нас имеются такие-то и такие-то факты. И если все это правда, то возникает следующий вопрос…

— Значит, так, — сказал сэр Уильям, поднимаясь с лежанки, — созываем большой совет.

Что и требовалось доказать. Сэр Уильям оказался плохим детективом. Он мудрый кот с идеальным характером. Но не пытливый детектив, который умеет думать и задавать вопросы.

— Мы должны все вместе обсудить необходимые меры предосторожности.

— Все вместе? Это ты имеешь в виду Энрико и Карузо?

— Именно их. — Сэр Уильям наградил меня суровым взглядом. — Они такие же члены семьи, как ты и я. И мы должны выслушать их мнение. Парни они смышленые и по-своему чуткие, вместе что-нибудь да придумаем.

— Смышленые! Чуткие! Это же надо такое сказать! Готов спорить на все свои съестные запасы, что эти чуткие парни даже не прочухали, что к нам ломился доктор Дитрих. Наверняка зарылись себе в сено и дрыхнут без задних лап!

Но я не стал спорить и покорно поплелся за сэром Уильямом к морским свинкам.

Энрико и Карузо на самом деле вовсе не спали. Они сидели как два кулька у самого входа в свою клетку и смотрели на нас горящими глазами, умирая от любопытства.

Да, похоже, я недооценил своих сожителей.

Они сидели и молча смотрели на нас. Им явно не терпелось узнать, с чем мы пришли. Ничего, потерпите, клоуны свинячьи. Энрико и Карузо в самом деле напоминали двух клоунов. У Энрико шерсть была рыжая с белыми пятнами и довольно лохматая, отчего он всегда казался непричесанным хулиганом. Комплекции он был мелкой и характера препротивного. Карузо же, наоборот, был достаточно крупным и, в отличие от своего худосочного приятеля, казался весьма упитанным. Он вообще производил впечатление сытого и гладкого свина, не только потому, что у него была короткая опрятная шерсть черного цвета с белыми пятнами, но и потому, что сам он держался как-то солиднее и спокойнее, чем рыжий буян и задира Энрико.

— Фредди, дружище! — заголосил вдруг Энрико.

«Так, понесло, — с досадой подумал я. — Теперь их ничем не остановишь».

— В какую жуткую историю ты вляпался! — продолжал голосить Энрико. — Прямо как в кино!

— Фильм ужасов! — подхватил толстяк Карузо. — «Фредди и Джек Потрошитель»!

— «Доктор Скальпель, похититель хомяков»!

— «Кошмар в хомячьей клетке»!

— «Конец хомяка»!

— «Хомятрица-1»!

— «Хомятрица-2»!

Кажется, они решили побить все рекорды. Я покосился на сэра Уильяма. Кот, как всегда, ухмылялся в усы. Его сиятельство однажды решил для себя, что эти нахалы — большие шутники и потому им все прощается. Я же совершенно не разделял его умиления и не собирался спускать им таких дерзостей. Чтобы они не очень зарывались, я решил дать им понять, что терпение мое на исходе. Достаточно мне было показать им зубы, как они тут же сменили пластинку.