Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дрожащими пальцами Мишаня извлек из «дипломата» находку и переложил ее в карман своего форменного пиджака. Все. Дело сделано. Теперь нужно поскорее убраться отсюда. А потом позвонить в полицейский участок и сообщить об обнаружении трупа неизвестного мужчины.
Резко развернувшись, Гольфманд ринулся к выходу. Рванул на себя дверь и… чуть не потерял от страха сознание. На пороге стоял высокого роста мужчина с пистолетом в руке. В безумном ужасе Мишаня кинулся обратно в номер. Но и тут его ждал сюрприз. Распахнулась дверь спальни, и оттуда вышли в гостиную вооруженные люди. К тому же «труп» ожил и принялся брезгливо отряхивать с себя красную краску. Колени Гольфманда подкосились, и он рухнул на пол. Чьи-то сильные руки подхватили его и швырнули в кресло. Он попытался подняться.
– Сидеть!!! – крикнули ему по-русски.
– Благодарю вас, господа, – заговорил уже по-английски мужчина в сером костюме и дымчатых очках. – Судя по всему, дело близится к развязке…
– Ты порешил часового, Соленый…
– Заткнись!
– Ты убил его…
– Шевели костями. Если до вечера не попадем к «железке» – пиши пропало. Оцепят район – не уйдем. Так что закрой хлебало, Монах. Чухать надо, а не языком молоть.
– Соленый, может, в зону вернемся? Добровольно, а? Я боюсь, Соленый!
– Сявка! К стенке захотел?! Н-на!!! – Полуобернувшись на ходу, Соленый изо всех сил саданул Монаха кулаком в лицо. Тот кубарем покатился по земле, но тут же вновь поднялся на ноги и поспешил за ударившим его.
Их было двое. На плече Соленого болтался автомат Калашникова образца 1947 года с примкнутыми штыком и магазином. Монах оружия не имел. Одетые в черные лагерные робы, они остервенело продирались через тайгу, уходя все дальше и дальше от высоких заборов, колючей проволоки, караульных овчарок и окриков часовых.
Весна вовсю будоражила тайгу. И если между деревьями пока лежал снег, то на опушках уже чернели проталины, поднимая в воздух пары от запрелого мха, перегнившей за зиму листвы и народившейся только что черемши.
Ближайшую, а потому наиболее реальную опасность для каторжников сейчас представляла не относительная близость колонии, из которой им удалось бежать, а маленькая лесная гнида, насекомое, пробуждающееся при первых теплых лучах солнца, – энцефалитный клещ. Мерзость, каких на земле мало. Укус клеща неизбежно влечет за собою смерть. А умирать не хотелось. Потому оба – Соленый и Монах – высоко подняли воротники своих ватников.
Солдаты-краснопогонники – где они еще? Хотя, конечно, спохватились. Кинулись в погоню. Но их мало, а тайга большая. Караульные собаки – безмозглые твари, способные лишь ходить с вертухаями по периметру зоны и драть в клочья мясо заключенных. Работе по следу не обучены.
Есть, конечно, оперативный полк внутренних войск. Там и солдаты натасканы зеков ловить, и овчарки у них розыскные. Но полк далеко, аж под Хабаровском. Пока они сюда доберутся, пока «кольцо» по тайге выставят, много часов пройдет.
– Слышь, Соленый! – Монах не обиделся на полученную только что зуботычину. Она его даже протрезвила. – Куда идем-то, сам знаешь? «Железка» длинная. Так и до Хабаровска дошкандыбать можно.
– Дурак ты, Монах, – отвечал Соленый. – Как раз в Хабаровск нам и нельзя. Там менты. Пойдем к Известковой.
– Да ты что?! Мы ж там как на ладони будем! Вмиг повяжут!
– Не спорь со мной! – раздраженно ответил Соленый. – С Известковой на Иркутск прямая ветка. Два дня пути.
Станция Известковая – крохотное таежное поселение, от которого на север, до Чегдомына, зеки проложили железнодорожные пути. В годы Великой Отечественной войны шпалы и рельсы были разобраны и переброшены под Сталинград. В начале пятидесятых пути восстановили все те же заключенные. Позже эту железную дорогу станут называть малым БАМом. А сам Чегдомын, поселок городского типа, где испокон веков карьерным способом добывается каменный уголь, населяли бывшие и будущие обитатели исправительно-трудовых учреждений Севера, Сибири и Дальнего Востока.
* * *
Соленый – Данил Солонов – родился в Чегдомыне в 1940 году.
Отец и мать его познакомились при весьма необычных обстоятельствах. До Великой Отечественной они оба отбывали сроки в колониях, расположенных в районе Дуссе-Алиня. И надо ж такому было случиться, чтобы именно в те годы поступило распоряжение Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза: призвать комсомольцев-добровольцев на сооружение железнодорожного пути Известковая – Чегдомын.
Комсомольцев призвали. Но те оказались большими специалистами пить водку и горланить лозунги типа «Даешь пятилетку в три дня!». А также писать отчеты в Москву, что, мол, окончание строительства не за горами. В результате, когда до сдачи объекта в эксплуатацию осталось несколько месяцев, все дружно схватились за головы. Что делать?!
И тут вспомнили (не перевелись умные головы!), что рядом скучают без дела заключенные. Эка невидаль – лес валить с утра до ночи! А как настоящей работы нюхнуть, слабо?
Не слабо оказалось. Вырубили просеку. Протянули линию полевой связи. Выстроили контрольные пункты. Что ж теперь? Всего ничего! Начать и кончить. И приступили к укладке путей. А тут, как назло, каменная глыба по трассе. И не обойти ее стороной, потому как везде болота непролазные.
Остается одно – рубить тоннель. А как рубить? Комсомольцы не просыхают, да и сматываться из таежной глуши потихоньку начали: иссякла тяга к романтике. Ешкин кот, а зеки на что?!
Одним словом, чтобы ускорить процесс, по обе стороны каменной горы выстроили два лагеря – женский и мужской.
– Слушать сюда, бродяги! – хрипло орал на морозе начальник мужской колонии. – Вот горка перед вами. С этой стороны вы долбите, а с той – мамки ваши воровские. Как только дыру в горе прорубите навстречу друг дружке, так три дня дам вам посношаться до блевотины.
– Подмываться, курвы! – вещал начальник женской зоны. – Рубите гору! Вам навстречу мужики идут! Целки посрывать есть охочие?
Целок, а если выражаться нормальным человеческим языком, – девственниц, понятное дело, не было. А охочие до мужской ласки нашлись.
Денно и нощно гудела тайга. Кайла нещадно рубили каменную породу. Заключенные тоннами жрали сосновые иглы, чтоб цингу подлечить да силенок поднабраться. Дохли под обвалами и просто с голодухи. Мужики лезли в гору поверх тоннеля, желая поскорее добраться до женщин. И неизменно попадали под пули охранников.
И вот долгожданный день настал. Проходки осталось всего несколько метров. И каждый ждал от этого дня чего-то необычного, чего-то сказочного.
Но вновь загудела тайга. Топотом солдатских сапог. Полк НКВД особого назначения прибыл вовремя.