Однако в мае 1940-го война пришла и в Голландию. Немцы в течение нескольких дней захватили всю страну, двинулись дальше – во Францию. Улицы городов теперь патрулировали немецкие солдаты.

Аксель после оккупации страны вначале испугался и даже думал нанять лодку и бежать на ней в Англию – так делали некоторые. Но прошло несколько дней, и он решил, что спешить не стоит. Ведь для евреев ничего страшного вроде не произошло. Их никто не трогал, не сгонял с насиженных мест. Правда, немцы прошли по всем домам и всех евреев внесли в особые списки – всех, до последнего старика и только что рожденного малыша. Ну, и что тут такого? Внесли и внесли. Жизнь какой была, такой и осталась. И Аксель снова мог смеяться над паникерами, которые поспешили уехать. Он заявлял, что ни с ним, ни с его женой, ни с его другом Якобом ничего и не может случиться. Ведь Аксель и Якоб были ювелирами. Ювелиры всегда жили хорошо, они и сейчас не бедствовали. Им разрешили остаться на прежних квартирах, работать в своих мастерских. Новые хозяева Европы, немцы, так же нуждались в дорогих украшениях, как и голландцы. И они охотно давали заказы Акселю и Якобу. Их жизнь шла, как прежде.

Однако весной 1942-го режим в отношении евреев ужесточился. Их положение изменилось. Всем приказали нашить на одежду желтые знаки – «звезду Давида». Без этой отметки нельзя было появляться на улице – тебя сразу мог задержать патруль. В целом можно было сказать, что евреи превратились в людей второго сорта. Точнее, третьего: вторым сортом шли голландцы и французы. Голландцы, хотя и потеряли свой суверенитет, могли жить, как прежде. А вот избранный народ Божий, наследники царя Давида стали проклятыми.

Теперь стало ясно, что беглецы, те, кто покинул Европу до прихода нацистов, были правы. Теперь уже все говорили о том, как хорошо было бы заранее уехать. Жили бы сейчас где-нибудь в Нью-Йорке и горя не знали. Да, теперь Аксель и Якоб, а также их жены пожалели, что не последовали примеру некоторых соседей и не преодолели каких-то двести с небольшим километров, отделявших Роттердам от британского берега. Но что толку горевать, тосковать о том, что могло бы быть?

С лета 1942 года немцы начали грузить евреев в вагоны и куда-то везти. Куда? Этого никто не знал. На улицах то и дело происходили облавы – ловили тех, кто не явился в указанный час на вокзал. И настал день, когда Акселю и Якобу тоже пришло время уезжать. К ним домой явилась полиция и приказала им и их женам срочно собраться и явиться на вокзал. Надо признать, что в этот момент Аксель порядком струхнул. Даже его, весельчака и балагура, покинул природный оптимизм. Что с ними будет? Куда их повезут?

И вот они, все четверо, собрались на вокзале. Там им сообщили, что их вывезут куда-то на восток. Куда – не говорили. Повели на перрон. Здесь их ждал поезд – обычный пассажирский поезд, вроде тех, что ходили в Брюссель или Гамбург. Они с опаской оглядывались по сторонам. Но все выглядело совсем не страшно.

Да, эта поездка совсем не была похожа на отправку в концлагерь! Никакого сравнения! И зачем только их пугали в Роттердаме, рассказывали всякие ужасы? Ничего страшного в их путешествии не было. Они ехали в комфортабельном вагоне пассажирского поезда. Сидели вчетвером в отдельном купе. И даже пиво у них было – большая бутылка, которую Аксель прихватил на вокзале. Говорили, что где-то, в другом вагоне, ехала немецкая охрана. Но здесь ее не было, здесь они были свободны. И даже желтые звезды, нашитые у каждого на одежде, не выглядели как знак беды. Эти куски нарядной материи из хорошей ткани скорее выглядели как украшения.

Поезд миновал границу, и теперь они ехали по территории Германии, все дальше на восток.

– Как называется это место, куда нас везут? – спросила Ханна. – Я так и не запомнила название…

– Я помню, – откликнулась Магда. – Это где-то в Польше. Представляете, в Польше! Такая дыра! А местечко называется Собибор. Кажется, это недалеко от города Хелм. А еще я запомнила, что сразу по прибытии немцы отделяют жен от мужей…

– О, прощай, Магда, прощай, Ханна! – нарочито трагическим голосом произнес Аксель.

Магда, глядя на своего веселого мужа, тоже отбросила мрачные мысли и решила ему подыграть.

– Прощайте, Аксель и Якоб! – так же трагически произнесла она.

Глядя на них, красавица Ханна усмехнулась. И только Якоб не понимал этой шутки.

– Чему вы смеетесь? – спросил он. – Ведь мы ничего не знаем! Надолго ли нас разделят? Как там вообще все будет?

– Нас разделят на целых три дня! – все так же шутливо ответила Ханна. – Вот и проверим наши чувства.

– Да, это их немецкий порядок, – кивнула Магда. – Насчет порядка они сумасшедшие.

Однако Якоб не разделял их беспечности.

– Можно ли верить немцам? – спросил он.

Аксель покачал головой:

– Опять паникуешь! Какой у меня нервный компаньон! Якоб, мы будем работать, как всегда, и мы бессмертны.

– Это почему еще?

– Потому что мы ювелиры! – ответил Аксель, назидательно подняв палец. – А золото сильнее смерти.

– Держись его, он везучий, – посоветовала Магда Якобу, с любовью поглядывая на мужа.

А Ханна сообщила:

– Немцам можно верить. Знаю это из личного опыта.

– У тебя был роман с немцем? – оторопел Якоб.

Ханна не ответила. А Аксель засмеялся:

– Самое время признаваться! Перед Собибором…

– Мне рассказывала моя подруга Милка, – сказала Магда, – что она бывала в Польше. В восточной ее части – как раз там, куда нас везут. Там кругом леса, деревень совсем мало. Лесной край…

– Вот и отлично! – заявил Аксель. – Будем жить в лесу, дышать чистым воздухом! Это будет полезно для твоих легких, Магда, а то в последнее время ты жаловалась на насморк. Здесь ты сможешь его вылечить.

– Но если тут одни польские деревни, где мы будем работать? – спросил Якоб. – Крестьянам не нужны бриллиантовые колье, ожерелья, подвески… Единственное, на что хватает их скудных сбережений – это заказать колечко на свадьбу, да и то серебряное.

– Но ведь нас везут не в польскую деревню, а в немецкий лагерь! – Аксель вновь назидательно поднял палец. – Там будет достаточно немецкого начальства, всяких офицеров. А уж им точно нужны украшения для их подруг. Конечно, немцы скуповаты, не то что польские паны. Вот уж у кого полно гонору! Но времена панов, как и наших голландских торговцев, как видно, миновали навсегда. Теперь нам придется жить под немцами.

Потом он похлопал себя по тугому животу и сообщил, что пойдет в туалет. Едва он вышел, красавица Ханна сообщила, что устала сидеть на одном месте.

– Мы уже три часа томимся в этом душном купе, – пожаловалась она. – Сколько можно? Пойду, пройдусь по вагонам. Погляжу, что и как. Потом вам расскажу.

Якоб хотел возразить жене, но не решился. Он вообще робел перед своей красивой женой. Это в мастерской он был хозяин, мастер, там он знал, что и как делать. А дома царила Ханна. Она была такая красивая, такая недоступная… Якоб до сих пор не понимал, как она согласилась выйти за него замуж, что нашла в нем, таком обычном, невзрачном…