Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Книгу, – Был мне лаконичный ответ.
– И как? – Я вмиг почувствовал себя неловко. – Интересно?
– Смотря кому.
– Тебе, например.
– Раз я читаю, да ещё и на такой странице – наверное, интересно, – Стася смерила меня раздражительным взглядом, после чего вновь вернулась к чтению.
– Ну, не всегда, – Сконфуженно чеша затылок, протянул я. На такой резкий выпад я не рассчитывал. – Например, начинаешь ты читать какую-нибудь расхваленную книжку. Начало очень даже неплохое, и сюжет есть, и завязка, а потом вдруг бац!
– Бац? – Девушка вопросительно посмотрела на меня.
– Ага, как по лбу удар – и ты понимаешь, что к середине ничего связного в повествовании не осталось. Или конец разочарует, – Я развёл руками.
– Что-то мне это напоминает, – Стася улыбнулась кончиками губ.
– И что же?
– Наш с тобой разговор, – Улыбка тут же слезла с её красивого лица.
– Ты права, – протянул я глухо. Я уже пожалел, что начал этот ненужный диалог. – Однако, с некоторыми можно даже не разговаривать, чтобы понять, насколько они отвратительны.
Резко развернувшись, я пошёл вниз.
Терзаемый злобой и досадой на самого себя, у самого спортзала я вдруг понял, что чего-то не хватает. В недоумении я ощупал руки, ноги, живот, и даже голову, когда дверь в каморку физрука открылась, и сам физрук – румяный здоровяк, не пробасил:
– Баб будешь в кладовках щупать. Где журнал, балбес?
– Одну секунду, Сан Саныч, – Я рванул с полуоборота, понесшись на четвертый этаж. В голове стучала мысль: хоть бы журнал был цел! Судя по всему, он остался там, на скамейке, рядом со Стасей. А она могла с ним сотворить всё, что угодно. Второй этаж, третий, четвертый…
Задыхаясь, я ворвался на лестничный пролёт, нос к носу столкнувшись с каштановолосой виновницей моего отвратительного самочувствия.
– Не запыхался, спортсмен? – Девушка насмешливо смотрела на меня.
– Где? – Я всё никак не мог отдышаться.
– Вот, – Стася протянула мне журнал. – В ценности и сохранности.
Я выхватил его из её рук, недоверчиво осмотрев. Девушка терпеливо ждала меня.
– Передай это физруку, будь добр, – Когда я чуть отдышался, она, достав из кармана юбки сложенный лист, протянула его мне.
– Хорошо, – буркнул я.
– Иди уже, – Она кивнула, давая понять, что разговор окончен. – Не то физрук ругаться будет.
– Какая трогательная забота.
– Что есть, то есть, – коротко усмехнулась Стася, поворачиваясь ко мне спиной.
Однако, уже спустившись на один пролёт, я услышал:
– А книга называется «Девятнадцать минут»1 за авторством Пиколт. И она интересна.
***
– Ну ты, шмара! Эй, я с тобой разговариваю!
От Алтуфьевой – набитой деньгами и амбициями папенькиной дочки – прямо-таки пасло агрессией. Да и сама она являлась воплощением тупой животной ненависти к тем, кто хоть в чём-то ей уступал. Всегда окруженная преданно-собачьей свитой, такой же по духу, как и сама склочная девица, она унижала и бесновалась в собственной безнаказанности. И вот сейчас, она нависла над новенькой всей своей громадой – рослая Алтуфьева могла поспорить своим ростом с любым баскетболистом. Баскетболисткой она и была. Впрочем, оба этих факта Стасю, судя по её виду, не волновали.
– Алло, гараж! – Выведенная из себя таким отношением, Алтуфьева пнула ножку стула, на котором сидела Стася. По классу пробежал возбужденный шепоток, всё застыли, с интересом наблюдая за происходящим.
Я бегло осмотрелся: перемена только началась, как минимум половина класса уже успела убраться на обед. Не было и классной Елены Палны, по своему обыкновению уходящей в учительскую на чашку чая. С Алтуфьевой было две рослые девки из параллели, имен которых я не знал – склочница-баскетболистка явно была настроена на драку. А зная агрессивно-вспыльчивый темперамент Алтуфьевой, я мог с уверенностью сказать, что вырванным клоком волос дело не обойдётся.
«Что ей от неё надо?», – аккуратно отодвигая парту чуть в сторону, дабы та не мешала, когда всё закипит, думал я. Хотя ответ на этот вопрос был очевиден – пару сломанных ребер и выбитых зубов. Но по какому поводу?
– Ты что-то хотела? – Не глядя на Алтуфьеву, поинтересовалась Стася, крася губы и смотря в зеркальце.
– Пойдем поговорим, – рявкнула та, лапая плечо новенькой.
– Говори здесь.
– На толпу играешь, сучка? Думаешь, я тебя после школы не выловлю, и не выбью из тебя всё дерьмо? На входе, значит, такая борзая, а сейчас мнешься?!
Плечо Стаси задрожало мелкой дрожью, а сама девушка испуганно отпрянула назад, отложив помаду.
– Не оскорбляй меня, пожалуйста, – тихо попросила Стася.
Миг – и маска хладнокровия слетела с новенькой, на её лице заиграл неподдельный испуг. Я недоумевал – ещё совсем недавно непоколебимая новенькая теперь дрожала и заикалась.
– За что ты хочешь меня избить? – забито продолжила Стася, отводя взгляд.
– Было бы за что – вообще убила б, – Губы Алтуфьевой растянулись в злой улыбке – для неё наконец всё стало на свои места. – Ну, а так получишь пару раз в табло…
– А может…я извинюсь? Заберу свои слова обратно?
– Ещё ботинок тогда поцелуешь, – погано ухмыльнулась Алтуфьева, крепче вцепившись в плечо Стаси. – И так и быть, об тебя свои руки марать не буду – я-то думала, что ты нормальная девчонка, а ты всего-навсего сыкло, не умеющее отвечать за свои слова. Давай, шевелись – я ещё не ела.
– Хорошо, – легко согласилась Стася. – Но какие именно слова мне забрать?
– Ты чё, прикалываешься? – рявкнула склочница, качнув белокурыми локонами.
– Ну, я много чего говорила, – На алых губах Стаси мелькнула коварная улыбка. – И про то, что ты тупое, недалекое животное, и про то, что ты впитала вкус дерьма с материнским молоком…
Судя по выпученным глазам застывшей Алтуфьевой, сказанное новенькой она слышала впервые. Стася же, впервые посмотрев в глаза оппонентки, хищно улыбнулась одними губами.
– Или что-то про половую тряпку вместо тампона? Впрочем, неважно, – Стася поправила волосы. – На правду не обижаются. И всё-таки, будь добра, отпусти моё плечо – иначе кровь у тебя польется уже из всех щелей.
Стася определенно была готова к удару: мягко извернувшись, она отвела руку атаковавшей её Алтуфьевой. Вцепившись в руку оппонентки, каштановолосая девушка завалила её на парту, а затем отработанным движением приложила склочную девицу, принявшись методично добивать её с помощью рук и парты. Все произошло настолько быстро, что никто не сумел толком ничего понять.
Первым очнулся я, принявшись оттаскивать разъяренную Стасю от не подающей признаков жизни Алтуфьевой. Стася, за малым не двинув мне, отошла в сторону, обыденным жестом поправив манжет на рубашке. Сильное волнение выдавали лишь дрожащие руки девушки. Шмыгая окровавленным носом и