Теперь Сорок Два улыбнулся.

Тонко, чуть заметно.

Кивнул, этим коротким жестом продемонстрировав всю глубину отношений к словам декомпилятора. И вдруг совершенно отеческим жестом положил руку на плечо долговязого, опалив прикосновением горячей ладони.

– Брат. – Пророк умудрялся говорить устало, с ленцой, но одновременно впечатывая слова в сознание собеседника, словно раскаленное клеймо в коровью шкуру. – Я люблю каждого, кто приближает Эпоху Цифры. Всех. Любого из вас…

Он чуть заметно сжал ладонь, слегка повысил голос. Ева, потерявшая к диалогу интерес, снова инспектировала маникюр.

– Если кому-то из братьев хочется тратить свои силы на игры в поиск цифровой духовности, я дам вам денег, ведь мы на одном пути. – Теперь Плотник слышал в речах Пророка вкрадчивое предупреждение. – Но я хочу предостеречь от заблуждений, брат. Там, куда мы идем, нет места примитивным суевериям.

Сорок Два вдруг вышел из кабины, продолжая беседу на ходу. Кончар и Плотник спешно двинулись следом, Ева замыкала шествие.

– Искренне надеюсь, – снова улыбнулся Пророк, – что ваши изыскания не стали бесполезной тратой времени и ресурсов только для того, чтобы в очередной раз подтвердить могущество человека и его власть над Цифрой. Его власть над новым миром, который совсем скоро станет реальностью для всех жителей планеты…

– Конечно, Сорок Два, – покорно кивнул глава «Кромлеха», ссутулившись и указывая путь через этаж бизнес-центра, переделанный в мастерские. – Позволь, я продемонстрирую…

– Для того я и приехал.

– Спасибо тебе за это…

Машинисты, наполнявшие лабораторию, боязливо расступались, перешептываясь и отказываясь верить увиденному. Многие торопились ускользнуть на рабочие места. Но были и те, кто соляными столбами застыл посреди коридоров, не спуская глаз с невысокого человечка, подарившего Цифре надежду.

– А вы неплохо устроились, – прокомментировал тот, вышагивая перед старшим декомпилятором и с интересом осматриваясь. – Знаешь, Плотник, для того, чтобы открыть Троицу, мне понадобился единственный «раллер». А еще загаженная комната, где вся мебель состояла из дивана, кресла и стола. Сколько «раллеров» ты собрал для своего «голубого кольца»?

– Сорок восемь… – подавленный тонкой насмешкой, выдавил Плотник.

Словно услышав ожидаемое, Пророк покивал. Кончар, шагавший за правым плечом товарища, тихонечко вздохнул. Кажется, руководитель силового крыла «Кромлеха» начинал предчувствовать неладное…

Коридор уперся в дверь. Обычную пластиковую дверь, запертую на дактилоскопический замок. Дверь, за которой Плотник хранил нечто, обязанное вызвать восторг важного гостя. Обогнав его, декомпилятор торопливо упер ладонь в планшет настенного сканера, отпирая засовы, и распахнул створку, отступая в сторону.

Все четверо вошли.

Пума тут же деловито осмотрелась, скользнув ленивым взглядом по софе, угловому письменному столу и накрытому тряпкой мольберту, развернутому к панорамному окну. Не заметив ничего интересного или подозрительного, девушка опустилась на софу, элегантно забросила ногу на ногу и приготовилась скучать дальше. Казалось, скрывать своего отношения к этой бездарной трате времени Ева не намерена даже из вежливости.

«Какая глупость, – говорил красноречивый взгляд девушки. – Вы тут рассматриваете картинки, отвлекая величайшего человека современности от чтения Слова, от сбора денег на движение, от контроля за производством «поплавков». Ну кому, скажите на милость, могут быть интересны изыскания оголтелых еретиков, отчего-то решивших, что за гранью Цифры есть нечто?..»

Оба декомпилятора остались у двери, прикрыв ее за собой и отрезав любопытные взгляды остальных членов группы, столпившихся в коридоре. Пророк подошел к мольберту, глядя при этом в огромное окно – на шумную улицу, где пульсировал ритм Анклава.

– Значит, ты утверждаешь, что это нарисовала она? – негромко поинтересовался Сорок Два.

Поинтересовался совсем другим тоном, нежели при беседе в лифте. Цепко, настороженно, словно ожидающий ловушки зверь. Или старая, умудренная множеством порванных силков птица.

– Да, – просто ответил ему Плотник, вдруг осознав, что дальше волноваться смысла нет. – И я хочу, чтобы ты взглянул на нее, Сорок Два. На нее, а затем на «голубое кольцо», сердце «Сингулярики». Уверяю, мы на пороге величайшего открытия…

Пророк повернул голову.

Усталый, сильный, несерьезный, всемогущий. Что именно читалось сейчас в его глазах? Плотник не знал. Недоверие? Раздражение? Злость? Как бы то ни было, Сорок Два приблизился к мольберту.

Тряпка была сорвана рывком, резким настолько, что вся деревянная тренога и картина на ней едва не упали, опасно закачавшись. Встав спиной к окну, Пророк всмотрелся в холст.

Прошла секунда. Еще одна. Плотник почувствовал, как по виску ползет капля пота.

А затем Сорок Два осознал, что изображено на картине. Понял, кто именно нанесен на нити натуральной ткани. Глаза его распахнулись, тонкие брови взлетели вверх перепуганными галками. На щеках выступили красные пятна, в то время как кожа на висках стремительно побелела. Рот приоткрылся, издав шелестящий звук.

– Кто? Это? Нарисовал? – разделяя слова, властно и надрывно спросил человек, ведущий за собой всех нейкистов планеты.

Плотник набрал в грудь побольше воздуха, качнул головой.

– Цифра, брат.

– Цифра?! – рявкнул Сорок Два, заставив глаза Пумы превратиться в две хищные щелочки. – Это нарисовала Цифра?! Ты выбрал предельно неудачное время, Плотник, чтобы провернуть свою нелепую шутку!

Ева оказалась на ногах.

Движением, которого не отследил даже понюхавший пороху Кончар. Одна рука девушки исчезла за отворотом короткой куртки, вторая сжалась в кулак. Соратница и любовница Пророка сделала к окну короткий шаг, звонко цокнув каблучком, будто хотела лично узнать, что разъярило ее обожаемого лидера. Было очевидно, что по первому слову вожака Пума без жалости перестреляет все три этажа франкфуртской лаборатории, исполнив любой, даже самый лютый, приказ.

Но вместо этого…

– Стоять! – вдруг выпалил Сорок Два, повернувшись к девушке и заставив опешить всех троих. – Сиди на месте, Ева, я справлюсь…

Краска обиды прилила к лицу Пумы, но тут же отступила, повинуясь железному самообладанию воительницы. Она прикусила пухлую губу, убрала руку с оружия под курткой. Медленно и аккуратно, словно была сделана из хрусталя, опустилась обратно на софу, не отводя от Пророка внимательного и обеспокоенного взгляда.

Плотник, совершенно сбитый с толку, открыл рот.

Гневный, чуть шипящий голос Сорок Два опередил его, не позволив заговорить:

– Вы тратите кровно заработанные деньги братства, чтобы разыграть и разозлить меня?!