Господину Леману наскучила эта игра. Все это чушь, подумал он, я ведь пьян. Он еще раз глотнул виски и встряхнулся.

– Тебе следует знать, – сказал он, – что я всегда ненавидел собак. Еще в детстве. А это было давно. В городе собакам не место, я всегда боялся собак. Эй! Эге-гей! Полиция! – попытался он крикнуть, увидев, что на площадь выехала полицейская машина. Он помахал рукой, но машина проехала мимо, его не заметили. – Можешь радоваться, – объяснил он собаке, – они бы тебя пристрелили, так что тебе повезло. Ты думаешь, что ты тут хозяйка положения, но ты заблуждаешься. Стратегически ты проигрываешь. Человек – царь природы. Если бы ты была волком, а я каким-нибудь тупым крестьянином, который шлялся бы по лесу, тогда у тебя, может быть, и был бы шанс. Но мы находимся в городе. Придут люди и помогут мне. А тебя запрут где-нибудь. Кроме того, в отличие от животных человек способен использовать орудия и инструменты, подумай об этом, говнюк. Это решающее отличие – орудия, с этого все и начиналось. Вот, например, эта бутылка! – Он поднял бутылку, и собака зарычала. – Я мог бы вмазать тебе этой бутылкой по башке, да жаль мне тебя. Это виски двенадцатилетней выдержки. Ирландское виски. В магазине стоит больше сорока марок или около того, я точно не помню, у Эрвина двадцать граммов стоят шесть марок, попробуй как-нибудь, хотя мы граммы особенно точно не отмеряем. – Когда пьешь шнапс, подумал господин Леман, всегда начинаешь много болтать. И слишком много чепухи. А болтать с собаками – это уже полный абзац.

Он для разнообразия налил виски в крышку от бутылки и уже поднес ее ко рту, когда заметил заинтересованный взгляд животного. Тогда он поводил наполненной крышкой вправо-влево – собака не сводила с крышки глаз, она открыла пасть, язык вываливался наружу, она возбужденно сопела.

– Ага! – сказал господин Леман. – Понимаю, – сказал он, – тогда смотри, не зевай!

Он наклонился вперед и бросил наполненную крышку так, что она приземлилась между передними лапами собаки, а напиток вылился маленькой лужицей. Собака понюхала виски, подвинула свое бесформенное тело и начала лизать.

– Могу дать еще, – сказал господин Леман и стал лить виски на тротуар, который, к счастью, имел уклон в сторону собаки. – Да ты выпить не дура, – сказал он, увидев, как жадно собака лакает из ручейка, текущего к ней. – Наверное, твой хозяин – алкаш какой-нибудь, – сказал господин Леман и тут же сам сделал еще один глоток. Равные шансы для всех, подумал он, иначе будет нечестно.

Собака глянула на него своими стеклянными глазами и снова принялась лизать.

– Да тебя скоро вырубит, вот увидишь. Бац! – Господин Леман махнул бутылкой в сторону собаки, но та никак не отреагировала. Она продолжала лизать до тех пор, пока ничего не осталось, затем попыталась подняться на лапы.

– Уже не так-то просто, да? – Господин Леман сделал последний глоток, осмелев, разбрызгал еще немного виски на собаку и поднялся на нетвердых ногах.

Собака сделала неуверенную попытку встать и вяло шевельнула губами, когда господин Леман осторожно ткнул ее ногой в подбородок. Она издала какой-то булькающий звук, означавший, вероятно, рычание.

– Прочь с дороги, шавка! – повелительно прикрикнул Леман на пса и отодвинул его ногой в сторону, насколько это было возможно.

Собака попыталась цапнуть его за ногу, но у нее ничего не получилось. Она двигалась слишком медленно. Леман пинком опрокинул ее на землю:

– Ну давай, вставай! Вставай, если тебе еще что-то от меня надо, сосиска с ногами!

Собака встала, повернулась и прислонилась к ногам господина Лемана.

– Пошел прочь, засранец! – сказал господин Леман, но теперь, когда страшный зверь так доверчиво и беспомощно к нему прижимался, ему стало немного жаль пса. Он чуть-чуть отодвинулся, и собака медленно опрокинулась на бок, так что ее грузное тело легло на ботинки господина Лемана. Господин Леман потерял равновесие, взмахнул руками и упал на землю прямо через собаку, ему с трудом удалось не разбить бутылку.

– Что это вы здесь делаете?

Господин Леман поднял глаза и увидел над собой двух полицейских. Он даже не слышал, как они подошли.

– Пришлось спасаться от собаки, – сказал он. – Когда нужно, так никого нет. Никого из вас, я имею в виду, а не из собак. Я уже сам справился. Все под контролем, ребята, честно.

– Да он же пьяный в драбадан, – сказал один полицейский, примерно ровесник господина Лемана.

– Встаньте-ка, – сказал второй полицейский, постарше.

– Это не так-то просто, – ответил господин Леман, – чертова собака, вы же сами видите, вы же понимаете… – Он встал на четвереньки, но его движения затрудняла собака, ворочавшаяся под ним, и бутылка виски, которую он все еще держал в руке.

Молодой полицейский взял бутылку и неподобающе грубо поднял его на ноги.

– Это ваша собака? – строго спросил второй полицейский.

– Нет… подлая собака! – Господин Леман стоял перед ними, слегка покачиваясь, и пытался забрать бутылку, но полицейские ее не отдавали. – Она хотела напасть на меня, эта подлая собака. Не пускала меня домой.

Полицейские посмотрели на собаку, которая теперь выглядела вполне безобидно: она поскуливала и таращилась на что-то, высунув язык. Молодой полицейский сел на корточки и погладил ее по голове. Собака попробовала встать, но ей это не удалось.

– Да она пьяная, – сказал полицейский, сидевший на корточках.

– Это жестокое обращение с животными, придется составить протокол, это наказуемо, – сказал второй.

– Протокол о жестоком обращении с животными.

Они повторяются, подумал господин Леман, такие люди всегда это делают, они постоянно произносят одни и те же слова.

– Бедное животное, вы влили ему в пасть алкоголь, это жестокое обращение с животными. Как вам не стыдно. Такое беззащитное животное!

– Беззащитное? Ну и ну! – возмутился господин Леман. – Это была необходимая самооборона, у меня не было другого выхода и так далее. – Он слишком устал, чтобы объяснять подробнее. – Это была необходимая самооборона. По-другому было никак. Точка, – сказал он. – Все очень просто. Ничего интересного.

Полицейские ему не поверили. Они попросили предъявить документы и записали его данные.

– Так, господин Леман! – сказал полицейский, который был постарше, возвращая ему паспорт. – Пока можете идти домой. А собаку мы заберем с собой, вы ее больше не увидите. Жестокое обращение с животными – это, знаете ли… У меня у самого есть собака, это просто позор.

– Я надеюсь, что так, – сказал господин Леман.

– На что это вы надеетесь?

– Что я ее больше никогда не увижу.

– Давай проваливай, пока я не вышел из себя!

Господин Леман устало побрел домой. Сворачивая на Айзенбанштрассе, он еще раз обернулся и увидел, как полицейские тащат жирную собаку к своей машине.