– Вот у меня в феврале был день рождения, а ты не приехал. И твой брат тоже. Так что зря ты поднимаешь крик из-за своего дня рождения.

– Хм…

– И если уж мы в кои-то веки приезжаем в Берлин, ты вполне можешь отложить все прочие дела.

– Да, конечно.

– Это выходные, двадцать восьмого и двадцать девятого октября.

– Я сейчас запишу, мама, чтобы не забыть, сейчас найду бумагу.

– Если уж мы приезжаем в Берлин, нам нужно обязательно увидеться.

– Конечно, мама.

– Обязательно!

Господин Леман вздохнул. Ну хорошо, подумал он. Ну хорошо, мама: сойдемся на ничьей.

Войдя в «Базар» вскоре после разговора с матерью, господин Леман тут же подумал, что это была дурацкая идея – идти в воскресенье в это время в «Базар», надо было понять это сразу. И зачем только я приперся сюда, думал он, какой нечистый меня попутал, спрашивал он себя, стоя рядом с дверью внутри кафе и оглядывая удручающую реальность: приходить в «Базар» в воскресенье абсолютно бессмысленно, это было одной из причин, почему он так ненавидел воскресенье как таковое, – именно в воскресенье радость оттого, что «Базар» находился не очень далеко от его дома, омрачало неимоверное количество завтракающих людей, которые, как по команде, объявлялись здесь именно по воскресеньям.

Тут невозможно выдержать даже десяти секунд, думал господин Леман, бессмысленно стоя около двери и разглядывая помещение слева от себя и находящихся в нем людей, эти завтраки всё портят, каждое воскресенье они всё портят, подумал он и взглянул для полноты картины и в другую сторону, направо, там находились туалеты и стояло еще несколько столиков, за которыми, как и следовало ожидать, тоже сидели завтракающие; по наблюдениям господина Лемана, все кафе в городе по воскресеньям были оккупированы завтракающими. Завтракающий человек – это враг нормального человека, думал он рассеянно, освобождая проход худой девушке, которую он почему-то не знал и которая протиснулась мимо него с огромным подносом, а воскресенье – это сплошной завтрак, по крайней мере до пяти часов, даже в «Базаре», хотя они и называют свое заведение рестораном, а толку-то, думал господин Леман.

Заведение, в котором сервируют завтраки, не имеет права называться рестораном, думал господин Леман, он по-прежнему бестолково стоял возле двери и чувствовал себя по-идиотски, это просто недостойно, когда повар, если в этих так называемых ресторанах вообще водятся настоящие повара, занимается тем, что раскладывает на тарелки груды нарезанного сыра и колбасы. И тем, кто работает за стойкой, тоже приходится нелегко, думал он, их до такой степени утомляют эти завтракающие, что они даже не замечают своих друзей и коллег, когда те стоят у входа и не знают, что им делать, думал господин Леман. Это должно быть обязанностью и моральным долгом каждого владельца подобного ресторана, даже если его зовут Эрвин и он считает, что деньги не пахнут, думал он, не пускать в эти рестораны, даже если они по совместительству являются и кабаками, это как раз нормально, пить – не завтракать, в этом хоть есть какой-то смысл, думал он, не пускать сюда завтракающих как таковых, это ведь самые несносные люди, думал господин Леман, он по-прежнему стоял рядом с входной дверью, как невостребованный заказ, но не мог же он просто так уйти, это было бы триумфом завтракающих, если бы они выжили из «Базара» именно его. Неудивительно, что лучшие друзья не замечают человека и не помогают ему найти свободный столик и немного покоя, поскольку вынуждены биться с этой завтракающей оравой, как можно открыто здесь наблюдать.

Почему, например, в торговле защищают понятие «апельсиновый сок», и только апельсиновый сок, на сто процентов изготовленный из апельсинов, может называться апельсиновым соком, думал господин Леман, ноги которого все тяжелели, пока он беспомощно стоял у входа, а все остальное должно называться в зависимости от содержания сока либо апельсиновым нектаром, либо фруктовым напитком, а понятие «ресторан» никто не защищает, хотя понятие «ресторан» в гораздо большей степени достойно защиты, чем понятие «апельсиновый сок», думал он, и в первую очередь нужно защищать от завтракающих понятие «ресторан», а не понятие «апельсиновый сок», в этом нет особого смысла, мысли текли все свободнее в его голове, несмотря на необычное похмелье от вчерашнего шнапса, он по-прежнему таращился в большой зал кафе, слава богу, хоть музыка не играет, подумал господин Леман, никто даже и не собирался освобождать полностью хотя бы один столик, что было бы единственным выходом для господина Лемана, разумеется не считая немедленного бегства, которое он счел бы сейчас наилучшим вариантом, если бы оно не означало капитуляцию перед собственной беспомощностью.

Он так отчаялся, что был уже почти готов подсесть к кому-нибудь, он иногда делал так и по другим дням недели, но, конечно, не за стол, за которым кто-то завтракает, – по мнению господина Лемана, это была не только совершенно абсурдная, но и неприятно обширная деятельность, которая, казалось, являлась для завтракающих смыслом их жизни, и это опять бросилось в глаза, пока он упрямо стоял недалеко от входа; завтракая, они буквально расцветали, они благоговейно передвигали туда-сюда свои тарелочки, разлепляли кусочки колбасы, облупливали яйца, запихивали в рот декоративные листья салата, вообще не предназначенные для еды, отрезали от сыра восковые корки, в черепашьем темпе разрезали булочки, они не просто поедали эту гадость, что и само по себе ужасно, прежде всего они рабски следовали коллективному ритуалу, единственный смысл которого заключался в том, теперь господин Леман был в этом уверен, чтобы сделать для него невозможным посещение «Базара».

Это же безумцы, заклеймил их господин Леман, упорно стоявший около двери будто в ожидании чуда, посреди невыносимой суеты, его раздражали проходящие мимо люди, которые, словно сексуально озабоченные маньяки, терлись об него, хотя он каждый раз пытался оставить столько места между собой и ближайшей преградой, чтобы даже самый дерганый придурок мог пройти мимо без всяких прикосновений. Завтрак, само слово заслуживает ненависти, если задуматься, думал он, что это вообще значит – завтрак, завтрак, «завтра к», наверное, его придумали какие-нибудь крестьяне, думал он, увертываясь от завтракающих, которые непрерывно вставали где-нибудь и толкали его, шастая туда-сюда, в туалет и обратно или куда они там ходят, но никто не выходил из заведения, что было бы единственным приемлемым вариантом; крестьяне, думал он, которые еще вечером нанизывали на вертел какую-нибудь тушу, а с утра сжирали ее и шли колотить своих батраков, думал он. Но завтракающие еще лицемернее и отвратительнее, чем слово «завтрак», распалялся он все сильнее, стоя на прежнем месте и ожидая, когда его заметят, и это становилось все более мучительно. Завтракающие тоже люди, признал он мысленно, но почему они так бесстыдно демонстрируют всем свое ужасное хобби, думал он, не в силах обуздать свой гнев, они похожи на нудистов или эксгибиционистов, думал он, они поднимают свои жирные пальцы и произносят фразы вроде «Вы не могли бы принести еще одно яйцо» или «А я заказывал кофе с молоком», думал господин Леман, и при этом они не замечают, как это чудовищно.