Склянка «черных капель Кендала», популярной тинктуры, беспрепятственно продававшейся аптекарями в позднегеоргианскую эпоху

Употребление опиума вовсе не было привилегией высших классов. Де Квинси утверждал, что в родном его Манчестере рабочий люд так быстро пристрастился к опиуму, что субботним вечером аптекари рядами выкладывали на прилавок пилюли в один, два и три грана, готовясь к неизбежному вечернему наплыву посетителей.

Судя по его лондонским эскападам, к чересчур усердным и всецело поглощенным наукой студентам причислить Де Квинси никак нельзя. Перед тем как отправиться в Оксфорд, он пережил период скитаний. Отторгнув от себя родных и друзей, он покинул родной дом и пешком исходил Уэльс. Истратив все деньги, влез в долги в надежде на будущее наследство. Окончились его скитания на Грик-стрит в Сохо в обществе приютившей его проститутки, названной им Анной с Оксфорд-стрит.

Но Де Квинси обладал поистине огромным писательским дарованием. Отправив Уильяму Вордсворту письмо, в котором называл себя большим его поклонником, он завязал дружескую переписку с автором «Лирических баллад» (сборника произведений Вордсворта и Сэмюэла Тейлора Кольриджа с вкраплением стихов сестры Вордсворта Дороти), ставших центральным произведением нового в английской литературе романтического направления.

Завершая свое обучение в университете, Де Квинси блестяще сдал первый экзамен и, разволновавшись, провалил второй. Вскоре после этого он уехал на север, в Озерный край, где поселился близ Грасмира в доме, ныне именуемом Дав-коттедж (Голубиный коттедж), который ранее снимал его кумир Вордсворт.

Когда у Де Квинси водились деньги, он охотно одалживал их своим новым друзьям из Грасмира, но потом, после смерти дочери Вордсворта Кэтрин, с которой Де Квинси сблизился, впал в глубокую депрессию и «нередко просиживал всю ночь возле ее могилы». Потребление им опия, ранее выражавшееся лишь в отдельных, от случая к случаю, «погружениях в бездну божественного наслаждения», превратилось теперь в ежедневную потребность. Среди экспонатов, и ныне хранящихся в Дав-коттедже, есть и изящные китайские весы XIX века, вырезанные из кости и предназначенные для взвешивания опиумного порошка. Обычно бывает трудно точно определить прошлую принадлежность подобных предметов утилитарного назначения, но в данном случае деревянный ящичек, в котором лежали весы, украшенный инициалами «ТQ», сомнений у нас не оставляет. Судя по всему, использовались весы довольно часто. Находясь в двухстах пятидесяти милях от Лондона, Де Квинси ощущал себя «затерянным в горах. Ну а чем заняться затерянному в горах? Естественно, принимать опиум».

При этом он читал Канта, изучал немецких метафизиков и жил на то, что джентльменами зовется «личным состоянием». Деньги тратил не только на наркотики, но и на дорогие книги. Один из его гостей описал хаос, заполненный «морем немецкой литературы, лавиной покрывавшей пол, столы и стулья. Всюду волнами громоздились книги!».

Но унаследованное Де Квинси состояние не могло удовлетворить всех его нужд. Финансовая необходимость заставила его оставить привычку к собирательству и начать писать статьи и эссе для периодической печати. Работа эта оказалась нелегкой. «Он вечно жаловался мне, — писал его редактор, — что сочиняет очень медленно, что работа над языком требует от него особого внимания». Но Де Квинси приходилось проявлять упорство, ибо со временем, после появления у него многочисленных детей, финансовые его обязательства лишь возросли. Он женился на дочери фермера, родившей ему первенца вне брака, после чего у пары родилось еще восемь детей.

В 1821 году, неотступно преследуемый кредиторами, он создал наконец прославившее его произведение — «Исповедь англичанина, любителя опиума», где описал поначалу так радовавшие его причудливые фантазии и грезы, в которые погружал его опиум. Едва ли не мгновенно оно принесло Де Квинси известность. Сказочность этих видений в сочетании с рабской покорностью мерзкой привычке и ужасала и привлекала читателей.

В XX веке слава Де Квинси померкла, его цветистый, полный чувственной словесной игры слог стал казаться выспренным и избыточным, но развившаяся в 1960-х годах контркультура вновь вознесла его на пьедестал как визионера и пример творческого раскрытия художника с помощью наркотика. Желавшие узаконить применение наркотиков ссылались на то, что лучшее из созданного Де Квинси вдохновлено опиумом, что творческая продуктивность писателя возрастала или падала в соответствии с тем, возрастало или падало потребление им опиума.

С другой стороны, сам Де Квинси написал «Исповедь» и для того, чтобы остеречь читателей, предупредив их об опасностях пагубной привычки, рассказать о том, с какими страданиями сопряжены попытки освободиться от зависимости. В решении этой задачи он не был вполне успешен. Соблазнительный пример, им описанный, увлек многих, в числе которых оказался и незадачливый брат сестер Бронте Бренуэлл, пристрастившийся вслед за Де Квинси к опиуму, не принесшему ему, впрочем, творческих успехов. В 1824 году The Family Oracle of Health с крайним неодобрением отзывался о том, что «потребление опиума в последнее время значительно возросло благодаря публикации и распространению безумного и абсурдно романтизированного произведения, именуемого «Исповедь англичанина, любителя опиума». Мы видим, что по последним данным эта зловредная книга всемерно порицается как источник бед, мучений и даже причина самоубийств тех, кто был соблазнен к принятию опиума лживыми баснями о небесных грезах и тому подобной чепухой».

Известность не положила конец бедам Де Квинси. Его успехи на поприще литературы подтолкнули завистников обнародовать тот факт, что один из его детей рожден вне брака. Семейство Де Квинси выселили из дома за неуплату, и жена его угрожала самоубийством. Де Квинси не удавалось удовлетворить требования редакции The London Magazine, для которой он писал статьи. Отчаянно нуждаясь в деньгах, Де Квинси принудил себя к написанию эссе для Blackwood’s Magazine. Среди последних и появилось шутливое, полное холодноватого юмора и творческого блеска «Убийство как одно из изящных искусств».

Эссе Де Квинси, этот «сложный и исполненный мрачной иронии экзерсис», как охарактеризовал его биограф писателя Гревел Линдоп, было опубликовано в феврале 1827 года. Написано оно от лица члена вымышленного лондонского клуба «Общество знатоков убийства», куда входят люди, которые «и не скрывают своего пристрастия к душегубству, провозглашают себя ценителями и поклонниками различных способов кровопролития — короче говоря, выступают любителями убийства»4. На своих заседаниях члены клуба обсуждают и оценивают убийства, совершенные разными людьми: «Каждый новый эксцесс подобного рода, заносимый в полицейские анналы Европы, они воспринимают и подвергают всестороннему обсуждению, как если бы перед ними была картина, статуя или иное произведение искусства».

Членов этого общества, подобно самому Де Квинси, в наши дни причислили бы к до ужаса хладнокровным хипстерам. Они отлично знали, что современность требует нового уровня осведомленности во всем, в том числе и в преступлениях. «В наш век, — провозглашал один из предполагаемых протагонистов автора, — когда профессионалы явили нам образцы подлинного совершенства, представляется очевидным, что публика имеет полное право ожидать соответственного улучшения и в стиле их критики».