– Ублюдок! Не тупи! Ну! – пальцы впиваются в стекло до радужных волн.

Перезагружает и вновь пытается найти. Ничего.

Взор упирается в затуманенное ничто правого поворота, лежащие на крыше машины ладони медленно мёрзнут, а в душе вдруг становится тихо и мирно. Вдруг ничто его не тревожит: ни безумные звонки с работы, ни брат, что уже должен быть в аэропорту Новониколаевска. Из уст вырывается облачко пара.

«Холодно.»

Он падает на кресло ниссана и гулко захлопывает за собой дверь, включает печку и вот уже руки, лицо и даже мысли оттаивают. Нужно вернуться. Обратно в эту чёртову дыру? К этой… девушке?

«Ы-ы-ы-у-у-у!» – ворвался в Нирвану автомобильного салона настоящий гудок поезда, да так, что даже старая кола в бутылке заходила кольцами на поверхности.

Он вцепился в руль, только вот – он не понял откуда этот гудок.

«Так, так. Я так и знал, где-то переезд! В навигаторе дорога явно шла к городу, но я чуть проехал. Если я поверну на право, то обязательно должен выйти к городу, а переезд – явный указатель на Новониколаевск! Он же вырос на железной дороге!»

Уже заглушённый двигатель вновь мерно загудел и без разогрева тут же рванул в правый поворот, лишь оставляя листьев шлейф из-под колёс.

«Я не вернусь в эту дыру, нет. Я должен приехать к брату, привести его. Чёртова дыра вокруг меня!»

Теперь его за окном сопровождала плотная стена тополей, уходящих рыжим пламенем к небу, словно свечи. Впереди стелился плотный туман по самые кромки деревьев, гуляющий даже меж их чёрных стволов, однако он не включал дальний свет, лишь лёгкий противотуманный – мгла постоянно отступала, держась на расстояние метров тридцати, будто боялась соприкоснуться с чуждым, извращённым человеческой мыслью металлом автомобиля.

Стрелка спидометра постоянно держалась на ста километрах.

Эти два звонка он не поймёт, однако после такого он, в принципе, ничего не скажет и не особенно расстроится, если его выпнут на улицу. Ему лишь двадцать три, он хороший программист, на момент выпуска из университета уже имел год практики, а работодатель сразу взял его уже в штат, спустя время он без кредита купил этот серый ниссан, который вот уже полчаса тянул его в молчащем тумане, и взял в ипотеку этот проклятый дом, смог даже делать накопления. Ему двадцать три, и он неплохо устроился, и неплохо устроится на новом месте.

– Где город?! Что за дыра? – глаза шарили по белой дымке, будто выделяющейся из самого дорожного покрытия, однако никто и ничто не появлялись оттуда, никаких знаков.

Телефон пиликнул – пришло СМС. Гнев сменился за презрительный интерес.

Сообщение пришло с незнакомого номера – лишь номер, без имени. И почему-то не отобразилась часть текста сообщения. Он дважды ударил по плашке сообщения, текст раскрылся:

«Она и тебе отправляет такие фото?»

С сообщением пришёл не только текст, но и фото.

Взгляд совсем убежал от дороги, а двигатель, будто случайно, взвыв, понёс полторы тонны металла со скоростью в сто сорок километров. Стало холодно, а гнев куда-то спрятался.

Её обнажённая нежная кожа, блестящая на солнце, выделяя каждую деталь драгоценного пазла, аккуратная, тоненькая фигура, словно ему предстала юная девственная девочка и он не видел столь знакомые собственным пальцам контуры и очертания.

Глаза бегали с текста на фотографию и обратно. Лёша. Алексей. Алёша. Алёша… Как шутили парни в университете: Алексей – это имя, а вот Алёша – приговор.

«Ы-ы-ы-ы-ы-ы-у!»

Взгляд взлетает к дороге, встречая в десяти метрах столб знака. На спидометре стрелка, летящая к ста пятидесяти километрам. Ноги его вместе ударяют по тормозу, а руки вместе резко выворачивают руль влево. Белый столб мелькает справа, а слух ошарашивает тупой звук удара, но он едет – его бросает из стороны в сторону, но он едет.

Он остановился. Обе ступни ещё на педали тормоза, но на руле, на самом деле, оказывается лишь правая рука, а левая плотно прижата к груди.

– А-а-гх…

«Катя. Отец.»

Трясущимися руками, что ими можно без подготовки выбивать марш, он пытается набрать номер. Мозг наполняют редкие гудки. Глаза держатся на враждебной мгле. Гудки прекращаются звуком снятой трубки.

– Тебе понравилось, дружок?

Этот голос Лёша никогда не слышал. Он не представлял, что ему сказать, да и вдруг понял, что даже не понимает зачем позвонил ему. Спросить, когда это начало? Когда они оба отдалились?

– Зачем ты отправил её фото?

– Честно?

Его голос источал уверенность, был будто ласков, а Лёшин дрожал и, неужели, пытался найти поддержки?

– Мне жаль тебя. – собеседник словно улыбался – нежно, подобно ангелу божиему.

Ему жаль Лёшу… Он чуть не умер, чуть не разбился. Мысли будто и были в голове, но и тот же момент их будто не было.

Собеседник молчал – чего-то выжидал.

– А, но… – будто бы хотел задать вопрос Лёша.

– Парень, успокойся.

Он успокаивает его?

– Когда мы стали чужды? – его собственный голос звучал чуждо, далеко, как эхо в горах.

– Вы не были близки. Вернись назад.

Странный разговор разорвался, экран вызова мерно затухал.

«Вы не были близки. Вернись назад…»

Сердце хладно билось в груди. Хоть он и глядел в туман, но лишь сейчас заметил, как тот медленно двигался и был уже метрах в пяти от кузова и почти скрыл обступающие по бокам тополя, оставляя лишь затемнённые кроны, словно смотришь на них сквозь целлофан. И ему это не понравилось, разум и так не понимал: что вообще происходит, когда всё вышло из-под контроля и как обычное утро полетело коту под хвост.

Он вышел из машины в сырую холодную пустоту и неуверенной походкой протопал к правому боку машины: от капота до края багажника краски как будто и не было, зеркало вырвано с корнем – чудо, что он жив и просто не перевернулся в безумной попытке свернуть.

Метрах в пятидесяти от Лёши стоял тот самый знак, ни на миллиметр не сдвинувшийся. Однако туман словно обтекал знак и даже оставлял ему дорожку, словно сладко, чарующе шептал над ушком: «Иди, полюбуйся!..»

Прижав руки к телу, будто обнимал самого себя, он пошёл к знаку.

– Ха-ха! Тропки! – захохотал он и даже снял очки, чтобы убрать слезы от смеха.

«Вернись назад…»

Любовник верно прав – нужно вернуться. Он заблудился. Верно – Лёша блуждает.

Почти бегом он возвращается в машину и едва успевает завести мотор, прежде чем туман подступает почти вплотную к корпусу, скрывая и знак. Но стоило электричеству наполнить фары и