У меня есть теория, что существуют две крайне различающиеся модели деструктивного поведения. Одна из них связана с чрезмерно усиленным контролем – это Круглый Отличник. Другая связана с ослабленным контролем – это синдром беспомощности/безнадежности. Обе модели – это способы справиться со стрессом. И ключевое слово здесь – «контроль».

Так вот, оказывается, любые варианты борьбы со стрессом располагаются между этими двумя крайностями – чрезмерно усиленным и ослабленным контролем. Оптимальное поведение оказывается как раз посередине – в точке равновесия. Я называю это оптимальным управлением. Человек, практикующий оптимальное управление, здоровая личность, активно заботится о том, о чем следует заботиться, но способен сказать: «Нет, это не моя проблема, я не собираюсь тратить энергию, беспокоясь о вещах, которые мне не подвластны». Он имеет реалистическое ощущение собственных сил – и не переоценивает их, и не недооценивает.

Вопрос. Как вы контролируете себя, отслеживая собственные реакции на стресс, чтобы удостовериться, что вы поддерживаете «оптимальное управление»?

Д-р Джафф. Ключом к процессу является осознание собственного состояния. Если вы посмотрите на замученных администраторов, на людей, имеющих проблемы со здоровьем, людей, которые с трудом справляются со стрессом, вы обнаружите, что у них у всех имеется нечто сходное: они не прислушиваются к своему организму. Пока все не пойдет наперекосяк, они так и не осознают, что стресс фактически забирает ежедневную дань и ему надо как-то противостоять, активно оздоравливая и укрепляя себя.

К примеру, если вы начинаете ощущать, как влияет характер вашей работы на ваш организм, вы можете осознать, что вам необходимо как-то уравновесить ваши ритмы. Например, если вы сидите за столом и печатаете по восемь часов кряду, даже обедаете все за тем же столом, вы можете попробовать ради эксперимента сходить в полдень в оздоровительный клуб, а затем сгрызть морковку, съесть чашку супа или йогурт. Или, возможно, то, что вам необходимо, – это погулять после работы в парке. Затем последите за собой, чтобы увидеть, изменило ли это ваш энергетический уровень. Люди не понимают, что им нужно прислушиваться к своим телам и прилагать усилия, чтобы влиять на свою жизнь, тогда только будет отклик. Вот где пригодится умение распределять собственное время и умение составлять планы.

Вопрос. Большинство людей охарактеризовало бы ваш образ жизни как чрезвычайно напряженный. Вы читаете лекции по всей стране, каждую неделю курсируете между офисами в Сан-Франциско и Лос-Анджелесе, сотрудничаете с пятью различными организациями, проводите семинары, пишете книги, принимаете клиентов и преподаете. Не могли бы вы дать нам несколько конкретных примеров того, как вы минимизируете воздействие подобного образа жизни на ваше мировоззрение и здоровье?

Д-р Джафф. В моей жизни нет места монотонности – и не может быть при таком разнообразии событий. Но я сохраняю полный контроль. Я могу что-то отменить, и часто так и поступаю. На прошлой неделе, к примеру, я почувствовал перенапряжение, так что отменил запланированное посещение конференции. К тому же я человек жутко организованный и знаю, как расставлять приоритеты. Я никогда не переживаю из– за мелочей. Но все важные дела выполняю в порядке их приоритетности. Кроме того, в свою повестку дня я включаю много перерывов, в том числе перерывы на физические упражнения.

Вопрос. Все ли люди, способные справиться со стрессом, отличаются хорошими организаторскими способностями и умением распределять время или некоторые просто от природы обладают высокой сопротивляемостью к стрессам?

Д-р Джафф. Некоторые люди наделены этим преимуществом от природы, будучи физиологически крепче прочих. Это точно так же, как со спортсменами: некоторые просто играют в теннис лучше других.

Но это не означает, что те из нас, для кого крайне мучительны малейшие затруднения, были рождены, чтобы сгореть от перегрузки. Мы просто должны научиться по-иному относиться к себе. Предположим, к примеру, что вас вывела из себя невежливая продавщица. Вы можете выбрать: или не обратить внимания и сказать себе: «У нее, должно быть, сегодня тяжелый день», или принять оскорбление близко к сердцу и спросить себя: «Ну почему такое вечно случается именно со мной?!» Выбирая последний вариант, вы заставите ваше раздражение усилиться, а эта реакция разрушительна для вас самих. Понимаете, продавщица на самом деле не имеет значения. В действительности имеет значение только ваша реакция, которая чаще всего основывается на вашей самооценке.

Это ужасно вредная для здоровья привычка – постоянно злиться и раздражаться. Это ничуть не лучше курения.

Вопрос. Вы полагаете, что подобная модель поведения притягивает к себе несчастья?

Д-р Джафф. Безусловно. Фактически она может иметь прямое отношение к реакции на стресс. Давайте представим, что вы идете по улице и так напряжены и поглощены своими проблемами, что ни на что не обращаете внимания. И вот вы спотыкаетесь о бордюр и ломаете руку. Это, очевидно, связано с вашей неспособностью справиться со стрессом. Когда вы не знаете, как разрядить собственное напряжение, вы становитесь скованным, расстраиваетесь, напрасно теряете силы. Конечно, вы будете более подвержены несчастным случаям.

Вопрос. Мы подчас читаем о людях, которые заболели раком или умерли в годовщину смерти или заболевания их родителей. В какой степени это результат наследственности и в какой результат действия эмоциональных/психологических факторов?

Д-р Джафф. Гены – это не капсулы, запрограммированные на определенное время. Реакции на годовщину события относятся к психологическим процессам. Если у вас случился сердечный приступ в годовщину смерти отца, это вызвано не генетической предрасположенностью. Этому причиной ваша личная идентификация с отцом и ваше ожидание, что вы повторите его судьбу. В известном смысле это гиперболизированное выражение верности семейной традиции. Подсознательно вы чувствуете, что будет предательством по отношению к памяти отца жить дольше, чем прожил он.

Вопрос. Можете вы припомнить подобные случаи?

Д-р Джафф. У меня был клиент, ему было сорок с лишним, когда у него внезапно начались приступы тревоги, всерьез угрожающие здоровью случаи паники, которые могли произойти в любое время суток – но особенно когда он был за рулем.

Когда мы с ним беседовали, он ознакомил меня со своей историей болезни и с семейным анамнезом. Выяснилось, что оба его родителя погибли в автокатастрофе, когда ему было тринадцать лет. Им обоим было по сорок с лишним. Очевидно, он хранил в памяти это переживание и гадал, не случится ли этого с ним, что и привело к тому, что у него начались приступы паники в автомобилях. Но интересно то, что он никогда не проводил связь между смертью его родителей и собственными страхами. Я обратил его внимание на это. Понимаете, не то чтобы он сознательно боялся повторить судьбу своих родителей. Это нечто, что происходило на подсознательном уровне.