— А кого хоронят-то, мадам? — понизив голос, спросила Алена.

На эту троицу моментально обернулись все присутствующие. Француженка натянула на лицо сдержанную улыбку и кивнула нескольким из них.

— Ты же слышала, некую Тересс Матсон, — сквозь зубы произнесла Вольф.

И еще раз улыбнулась снова обернувшимся на них гостям печального события. Достаточно моложавый священник, державший в руках молитвенник, предупреждающе кашлянул в кулак и продолжил чтение. Мадам ударила в бок Алену, которая собиралась еще что-то спросить — помощница умолкла, а полковник стоял со всем почтением. Человек старой закалки уважал традиции.

Мадам же уважать традиции была готова, но на похороны “без дела”, как она это мысленно называла, являться не любила. Поэтому занялась привычным — изучением личностей присутствующих. Ближе всего к священнику стояла молодая девушка. Ее голубые глаза были наполнены слезами горя, а ладную фигурку обнимало черное платье. На талию, поверх того самого платья время от времени опускалась мужская рука. Вроде как подбадривающая девушку, но Вольф показалось, что рука эта слишком уж часто оказывалась на теле девушки. Она принадлежала мужчине в годах, скорбевшему рядом с русоволосой красавицей. Этот человек не мог похвастаться внешностью покорителя дамских сердец. Лицо такое же грубое, как и руки, и все его крупное тело. С первого же взгляда можно было сказать, что этот экземпляр привык к постоянному тяжелому физическому труду, при этом костюм на нем был баснословно дорогим, как и ботинки. Уж в чем в чем, а в одежде мадам Вольф разбиралась превосходно. Одна только ткань, из которой пошит костюм мужчины, тянула более, чем на несколько сотен евро, что уж говорить о качестве изделия — здесь явно работала рука мастера высочайшего класса.

Тем временем, священник дал слово присутствующим. Мужчина, о котором только что думала француженка, что-то шепнул девушке и вышел вперед, заменив священника на его месте.

— Тересс Матсон, ты была лучшей, добрейшей женщиной и хорошей работницей. Я буду тебе благодарен до гробовой доски за то, что ты воспитала и позаботилась об Анне. Покойся с миром, добрая Тересс.

Мужчина отошел, вслед за ним выступила пожилая женщина, но взгляд и внимание Вольф было приковано к этому человеку. От нее не укрылось, как строго на него зыркнул священник.

В скором времени церемония подошла к концу и гроб опустили в могилу. Двое крепких парней взялись за лопаты и заработали ими с такой скоростью, словно им кто-то приплатил, чтобы закончили как можно быстрее и избавили окружающих от этого мрачного зрелища.

К троице подошел тот самый мужчина, девушка шла с ним под руку.

— Эрнестина? Эрнестина Вольф? Дочь троюродной сестры моей матери? — поинтересовался он у француженки.

— Она самая, Карл. Я правильно понимаю?

— Он самый! Очень приятно познакомиться. Я должен извиниться, что пришлось вас позвать прямо сюда, но сейчас в доме пусто и, если бы вы прямиком отправились в Биненшток, вам пришлось бы сидеть на ступеньках и ждать нас.

Помощница мадам хмыкнула. Почти хрюкнула. По ее мнению, ни тот, ни другой вариант не были приемлемыми для ее мадам. Пригласить на свадьбу уважаемого человека и вместо того, чтобы достойно встретить, отправить его на кладбище или предложить альтернативу — сидеть на ступеньках — это было вопиющим неуважением. Однако сама француженка была полна энтузиазма и великодушно простила обидчиков:

— Ничего страшного, ничего страшного, мой дорогой Карл! Вы же не могли предвидеть, что случится подобное несчастье. Насколько я поняла из произнесенного здесь, Тересс была няней Анны? Вы же Анна?

— Ах да, позвольте представить, моя невеста, Анна Бергстрем.

— Очень приятно, Анна, — Вольф пожала руку девушки в слезах. — А это моя помощница и компаньонка, Алена Журавлева. И, конечно же, мой друг, полковник Хьюго Хольм.

— Приветствую, — сухо отозвался полковник, пожимая грубую руку Карла.

Последний при этом напрягся, видимо мужчина недолюбливал представителей закона.

— Правда полковник? — уточнил Карл.

— Служил в полиции, — не менее сухим кивком подтвердил Хольм.

Повисла пауза. Владелец имения от неловкости ситуации хлопнул ладонями по бокам:

— Что ж, предлагаю направиться в дом. Будут недолгие поминки, а затем мы все отдохнем. Мы с Анной решили не откладывать свадьбу, Тересс этого бы не хотела.

— Конечно, конечно, милый Карл, — согласилась француженка.

— Расскажете, как отсюда проехать к дому? — осведомился полковник.

— Просто езжайте за нами, у нас самая большая черная машина, здесь таких больше нет, не ошибетесь.

Теперь хмыкнул полковник — неуместное хвастовство разбогатевшего фермера резануло его слух.

Троица направилась к машине, Алена поспешила вперед — желание уехать из этого мрачного места переполняло ревностную помощницу мадам. Ее же подопечная, напротив, замешкалась на выходе, где подошла к престарелой женщине, присевшей на худую, потертую скамейку. Старушка в неопрятном черном балахоне вытирала платком мокрый лоб.

— Вам нехорошо? — участливо поинтересовалась француженка.

Женщина на скамье недоверчиво окинула взглядом подошедшую — яркий, неуместный наряд мадам Вольф ей явно не понравился. Эрнестина поспешила оправдаться:

— Понимаю. Совсем не к месту. Но мы ехали на свадьбу и о похоронах узнали лишь с полчаса назад, к сожалению, не успели переодеться. В ином случае я бы не позволила себе явиться сюда в подобном виде.

Женщина, услышав это оправдание от состоятельной незнакомки, благосклонно выдохнула.

— Ее смерть для всех стала неожиданностью, — сказала она. — Тересс была крепкой, она бы прожила еще сотню лет, если бы не ее черная магия.

— Черная магия? — переспросила француженка.

— Эти круги… Многих свели с ума. Кто сюда только не приезжает. Тересс начала гадать и вызывать духов. А ведь чему нас с ней учила наша матушка? Верить в бога! А не в черта! Вот к ней на старости лет духи приходить и стали. Это все он гневается! Грешница! Всю жизнь праведницей прожила и не дотерпела — последние двадцать лет как с ума сошла, все гадала и гадала. Везде со своими картами ходила. Вот к ней духи и повадились шастать, а в конце концов затянули ее почерневшую душу в омут! Как я не пыталась ее уберечь от этого…

— Вы родственница покойной? Примите мои глубочайшие соболезнования. Я не имела счастья ее знать лично, но все, что слышала говорит о том, что она была добрым человеком.

— Кто? — старуха вдруг рассмеялась. Грубо, жестко, как будто она и была одним из тех чертей, о ком только что говорила. — Тересс была доброй? Побойтесь бога! Моя сестра добрая! Вы слышали это?

Мадам не знала, как отреагировать на это. На счастье Алена заметила ее опоздание и вернулась за своей мадам.

— Простите, пожалуйста, меня ждут. Если вы уверены, что вам не нужна помощь…