litbaza книги онлайнСовременная прозаСорочья усадьба - Рейчел Кинг

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 63
Перейти на страницу:

Но мое мнение ничего не значило. Меня пригласили на семейный обед, устроенный после чтения завещания, и на нем никто почти ни слова не говорил по этому поводу. Все уже твердо знали, чего они хотят, и родители, и тетя с дядей, только бледный Чарли, сжимая в руке бутылку пива, насупившись, сидел в углу. Он чувствовал себя виноватым, я это знаю, его терзала совесть, что он унаследовал так много, а вот его сестра и другие родственники не получили почти ничего. Сделав еще несколько глотков, Чарли, слегка покачиваясь, встал.

— А что, если я захочу стать фермером?

Все дружно рассмеялись. Но я понимала, что в ту минуту он нисколько не шутил. Мне кажется, на какое-то коротенькое мгновение мой брат даже представил себе, как он заживет новой жизнью.

За огромным обеденным столом родителей было решено разделить ферму — и это после того, как она принадлежала семье уже несколько поколений — и продать, оставив себе только дом. Из него сделать гостиницу, предоставляющую постояльцам ночлег и завтрак; так, по крайней мере, можно будет оплатить его содержание. Мы никогда не были бедны. И я не могла понять, зачем нам еще деньги, если они у нас и так есть, но эту мысль оставила при себе. Кто его знает, какие у них были резоны. На этой ферме прошло счастливое детство отца и его брата с сестрой, но с тех пор много воды утекло, было много всяких событий, и они предпочли об этом не вспоминать. Да и все остальные тоже. Но я никак не думала, что они захотят прежде всего расправиться с домом.

Я ходила по пыльным комнатам, по коридорам, увешанным старыми акварельными пейзажами и натюрмортами, и понимала, что для меня это последняя возможность прочувствовать дом таким, каков он есть, что скоро наследие семьи измененится до неузнаваемости или вовсе будет уничтожено, исчезнет навсегда.

Впрочем, кое-что из старинной мебели останется для создания, так сказать, «атмосферы», но все остальное выбросят или отправят на чердак. И прежде всего эта участь ждет чучела животных и птиц; кабинет, где хранилась их большая часть и где дедушка занимался таксидермией, мы называли «зверинцем». Но коллекцию всех эти птиц, горностаев, оленей, над многими из которых дед провел много часов, собирал не только он один, часть ее досталась ему от прапрадедушки Генри, а это значит, что в ней имеются очень редкие, старинные образцы как местных, так и экзотических птиц и животных, включая и чучело той самой гуйи. Родственники были бы не прочь подарить их какому-нибудь музею или, еще лучше, продать куда-нибудь в частную коллекцию, и вот здесь мое слово тоже имело вес. Потому что всю коллекцию дедушка завещал единственному члену семейства, который интересовался искусством таксидермии, то есть мне.

Мне тогда было десять лет. Чарли был на два года младше; он стоял над неподвижно лежащей сорокой и с резким звуком дергал за резинку рогатки. Услышав мое приближение, спрятал оружие за спину.

— Что ты тут делаешь? — спросила я.

Один глаз птицы заплыл кровью, но других видимых ран не было. Я опустилась рядом с ней на колени.

— Ничего. Случайно попал. Глупая птица.

Он засмеялся и убежал, высоко поднимая в высокой траве худущие ноги.

— Засунь ее себе в задницу! — прокричал он издалека.

Я легла на живот и приблизила лицо к сороке, пытаясь определить, жива она или нет. Дотронулась, потом взяла ее тельце в ладони. Оно было мяконькое и еще теплое. Головка безвольно свесилась в сторону.

— Ай-ай-ай, бедная птичка.

Я прижала птицу к груди и поцеловала, желая хоть как-то ее утешить. Близость настоящей смерти взволновала меня. Эта птичка казалась мне изящнейшим, прекраснейшим существом на свете. Мне захотелось, чтобы она всегда была со мной.

И я поняла, что надо с ней сделать.

Дедушка был в своем «зверинце», наводил порядок.

— Ну, что ты мне принесла?

Взяв у меня птичку и видя мое озабоченное лицо, он отнесся к делу даже более серьезно, чем требовалось.

— Да-да, — сказал он. — Прекрасный экземпляр. Gymnorhina tibicen hypoleuca.[4]Причем, заметь, эта птица не местная. Ее привезли сюда в шестидесятые годы прошлого века, чтобы она уничтожала вредных для посевов насекомых. Ты знала об этом?

Я отрицательно покачала головой.

— И они прижились. Стали нашими друзьями. Ну-ка, давай посмотрим, что можно с ней сделать.

Однажды, когда мы были совсем маленькие, на нас напали сороки. Мы шли себе по огороженному полю к реке купаться, как вдруг целая стая принялась пикировать на нас, а одна клюнула меня прямо в голову, я даже не успела поднять рук, чтобы защититься, и с отчаянными криками побежала домой.

И дедушка научил нас, как надо вести себя с этими птицами. Он отломил от дерева две тонкие веточки и показал, что надо шагать с уверенным видом, подняв их над головой. Кроме того, он нашел где-то четыре бумажных стаканчика из-под мороженного и несколько перьев для письма. Яркими красками мы нарисовали на донышках глаза, и все вместе отправились к реке, вышагивая, как маленькие генералы, и держа стаканчики на головах; нарисованные глаза завораживали зловредных птиц, заставляя держаться от нас подальше. Пруд на другой стороне этого поля мы прозвали сорочьим. После этого случая Чарли провозгласил себя сорочьим королем, и я совсем не удивилась, когда один из его снарядов попал точно в цель.

Генри Саммерс, должно быть, очень любил сорок, если в их честь назвал свой дом. А может быть, они настолько естественно вписывались в окружающий ландшафт, что название само просилось на уста.

Дедушка взял у меня птицу и положил на стол, и меня охватило странное чувство тяжелой утраты. Я тяжело вздохнула, он поднял голову и посмотрел мне прямо в лицо. Слегка подвинулся на скамейке, взял меня за руку и притянул к себе.

— Хочешь сделать это сама? Хочешь дать этой птичке новую жизнь?

Естественно, я кивнула, хотя страшновато было смотреть на скальпели, лежащие на верстаке, представлять, что ими можно сделать с птицей, столь красивой и после смерти.

Дедушка прежде всего сделал надрез от горлышка сороки до хвоста («Воздуховод к заднему проходу», — пробормотал он) а потом, осторожно сняв шкурку, дал мне в руки ножнички, которыми я перерезала у основания кости ног, крыльев и шейку. И птица просто сбросила с себя свой наряд и теперь лежала перед нами совсем голая.

Делали чучело мы с ним вместе. Мы занимались ею все оставшиеся дни каникул: специальной ложечкой вынули содержимое черепа, с помощью соли просушили кожу, ежедневно проверяя, как идет процесс сушки, а когда было готово, набили тельце глиной с опилками, выбрали стеклянные бусинки для глаз, где надо, подшили и заклеили; мне очень интересно было наблюдать, как она постепенно возвращает свой первоначальный вид. Установили ее с распростертыми крыльями, и птица получилась как живая: настоящая, дерзкая, нахальная сорока. Мы уселись плечом к плечу на высокие табуретки возле верстака, любуясь работой. Огромные, мозолистые руки дедушки с коричневыми, как желудь, костяшками так часто в процессе работы касались моих рук, что я привыкла к их запаху и жесткой поверхности и знала не хуже, чем собственные маленькие, бледные ручки, рядом с его лапищами казавшиеся лапками кролика.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 63
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?