– Все еще не так хорошо, как хотелось бы…

Удивленная тем, что Артур не стал нахваливать себя, я внимательнее присмотрелась к парню: высокий, отлично сложенный, он был воплощением истинного спортсмена. Каштановые волосы чуть отливали бронзой и красиво гармонировали с мастью его коня. Он держался спокойно и уверенно, а иногда мне даже казалось, что излишнее внимание доставляет ему дискомфорт. Пребывая в своих мыслях, я застыла и не заметила, как из рук выпала железная скребница и с грохотом упала на пол.

Вся компания обернулась на меня, а Рита и Надя противно захихикали. Я почему-то решила, что это отличный шанс блеснуть своим мнением, и выпалила:

– Невермор у Дениса берет техникой и выезженностью, он пластичный. Но Ланселот более мощный, и скорости ему не занимать.

Все уставились на меня. Мне даже почудилось, что в глазах Артура промелькнуло одобрение, но затем Марк скривился и расхохотался.

– Неучам слова не давали! Что бы ты понимала… В седле всего несколько месяцев, а уже о высоком рассуждаешь. Щетки держать научись!

Мои щеки вспыхнули, и лицо залило краской, но я нашла в себе силы буркнуть в ответ:

– Я долго теорию изучала. Чтобы заметить эти особенности лошадей, не обязательно всю жизнь в седле провести.

– Ха! Теорию она изучала! Это спо-о-орт! А не физика.

И ребята разразились хохотом. Один Артур промолчал и понес в амуничник свое седло.

А я… А что я? Было обидно, но раскисать из-за такой глупости я не собиралась. В конце концов, я пришла сюда учиться обращаться с лошадью, а не дружить. Конечно, одно другому не мешало и было бы здорово найти новых друзей, которые разделяли мою любовь к лошадям. Но если не сложится… Что ж. Нет так нет.

Из соседнего с Патриотом денника вышла Алеся. Судя по ведру с грязной водой и тряпке, с которой на пол стекала тонкая струйка, образуя небольшую лужицу, она мыла кормушку у своего Рокки. Осмотрев меня с ног до головы и остановившись на моем лице, которое, видимо, было красноречивее бегущей строки, Алеся проговорила:

– А я согласна с тем, что ты сказала. Марк дурак, раз этого не понимает.

– Ведет он себя точно как дурак…

Я старалась, чтобы мой ответ звучал безразлично, но голос звенел обидой, которую слышала даже я.

Алеся приободряюще улыбнулась.

– Не обращай внимания. Марку самому бы многому подучиться. И в конном спорте, и в физике. Его, между прочим, в седьмом классе на второй год оставляли.

От неприятностей Марка легче не стало. Но было приятно с кем-то обсудить то, что происходит в конюшне. Алеся занималась в группе Артура, она была старше и умела гораздо больше, а еще Алеся общалась открыто и честно. Она не первый раз заговаривала со мной и помогала в разных мелочах. Почему-то меня так и тянуло с ней пооткровенничать.

Набрав побольше воздуха в легкие, я на одном дыхании произнесла:

– Вообще Антон кое в чем прав. Мне еще многому нужно учиться.

Когда слова покинули мое горло, пришло осознание. В груди неприятно защемило. Грусть и страх заворочались там, напоминая о своем существовании.

– Научишься. Все же с чего-то начинали.

– Алексей Викторович не верит в меня. И мало внимания уделяет на тренировках…

От сказанных слов стало стыдно, будто я наябедничала на своего тренера. Алеся задумалась. Между ее бровей залегла складка.

– Я могу помогать тебе с тем, что знаю.

Предложение было великолепное. И я сразу обрадовалась. Похоже, я не умру в конюшне в одиночестве.

– И первое, с чего ты можешь начать: возьми повод короче. С такими километрами веревок в руках у тебя нет ни единого шанса найти контакт и улучшить подчинение.

– Я попробую. Но если… Если не получится? Вдруг Патриоту это не понравится?

Алеся загадочно улыбнулась и пожала плечами.

– Не попробуешь – не узнаешь. Но я тебе гарантирую, через некоторое время, когда тебе станет привычно так ездить, Патриоту станет удобнее, и вы выйдете на новую ступень в понимании друг друга.

Я решила, что сделаю так, как сказала Алеся, на следующей же тренировке.

3

Выполнить на первый взгляд простое наставление Алеси оказалось сложно.

Патриот, уже привыкший бегать с длинным поводом, теперь сильно ложился в руку. Кожаный повод скользил даже через фирменные перчатки, и мне приходилось тратить много времени на то, чтобы отобрать его обратно. В результате к концу первой тренировки с новым контактом я имела мозоли на безымянном пальце и мизинце, ноющие мышцы рук и недовольные косые взгляды Алексея Викторовича. Правда, он ни разу не сказал мне прекратить, и я решила: я на верном пути, а потому бросать не собиралась.

Через несколько недель постоянного самоконтроля и уговоров коня начало получаться.

Патриот перестал так сильно настаивать на том, чтобы я вернула свободу впереди, и даже слегка округлил шею. Я безумно гордилась собой, потому что для первого года обучения это было прекрасным результатом, которого, к слову сказать, не добился еще никто из группы.

Если быть до конца честной, то мне повезло, ведь Петя был выезжен хорошим спортсменом и умел то, что я неказисто спрашивала. Мне даже кажется, что в какой-то момент он просто догадался, чего я от него хочу, и помог мне. И все-таки я не могла перестать радоваться успеху. А еще я регулярно смотрела в зеркало, и теперь «карикатура» была уже не настолько смешной. По крайней мере, ее нижняя часть выглядела сносно. Что касается верхней… Я продолжала стараться изо всех сил.

Воодушевленная, я совсем забыла, что не может все идти гладко, иначе жить станет неинтересно.

Вместе с сильными морозами грянула и злополучная пятница. Кстати, тринадцатое. Все-таки приметы взялись не с потолка. За два дня до этого Патриот неаккуратно выходил из денника и случайно наступил задней ногой на край подковы передней ноги и оторвал ее. Наш коваль, как назло, был в отпуске, и пришлось ждать другого, который приехал лишь в пятницу утром.

Тренироваться на коне без одной подковы было нельзя. Он мог получить травму из-за неравномерного распределения нагрузки, и потому пришлось шагать его в руках, пока остальная группа занималась. Я была не против пообщаться с конем с земли, тем более что Петя был очень добрым и любил внимание. Он смешно залезал головой мне под руку и замирал так, будто спрятавшись. Шершавый нос тыкался и шарил по карманам, выискивая вкусняшки. Он очень любил, когда ему чесали холку и гладили по лбу. В такие моменты он