не было неожиданностью, что пухлик подлил мне какую-то гадость. От достойного наследника секты Бай Хе, воспитанного своими родителями и сестрой, это было ожидаемо. Неожиданностью стало то, что он мне подлил. Вот откуда у тринадцатилетнего наследника секты, которого даже за пределы дворца ни разу не выпускали, выжимка из Сидифена духовного? Редкое же растение. Нежный цветок с длинными белыми лепестками и пушистым чашелистиком, трогательный и хрупкий, мало кого интересовал в мире культивирования. Разве что смертным, судя по древним книгам, помогал при болезнях костей. Сидифен не даст ни очищения меридианам, ни их упрочнения. Он не позволит быстрее накапливать ци. Даже духовный вариант растения, как считает абсолютное большинство — бесполезен. Именно поэтому Сидифен так редок на аукционах или в сокровищницах сект. Мало кто знает про его токсичность. Даже небольшое количество сока или вытяжки может привести к тому, что в организме изменится баланс Инь и Ян. И вроде что тут такого, есть много растений, меняющих этот баланс. Если в организме много Инь, подбери те, которые сбалансируют, усиливая Янь. Много Янь, выбирай повышающие Инь. Сидифен же усиливает именно то, чего в организме больше. Я родилась с астеническим телосложением и переизбытком Инь. Увеличь его концентрацию хоть немного, и при отсутствии должного лечения вполне можно умереть. То, что Юлань назвала детской шалостью, таковой совсем не было. Немногие знают об этом свойстве Сидифена. Очень немногие, и те кто знает, не распространяются, предпочитая хранить перо фазана на стрелы. Растет этот милый цветочек в труднопроходимых болотах Шай Ху. И вот к одному такому знающему у меня есть вопросы. Среди ухажеров Юлань есть один, сведущий в медицине. Фу Тао изначально приехал просить просвещения у дедушки, но как и многие другие, спрятался под гранатовой юбкой первой красавицы мира культивации и растерял всякие остатки здравого смысла. Дедушка, кстати, отказал ему в праве быть учеником. И на этот раз я здесь совершенно не при чем, что бы Фу Тао не думал.

— Останови, я хочу пройтись. — приказала я, и Чуань-Чуань снова засуетилась:

— Мисс, разумно ли мне… — она запнулась, указав руками на платье.

— Разумеется, разумно,— оборвала я. — Госпожа подарила тебе платье. Или ты презираешь мой подарок?

— Как можно,— страдальчески протянула Чуань-Чуань, не смея поднять на меня взгляд. Вот и отлично.

В списке мест, обязательных к посещению - магазин тканей, магазин румян и ювелирный магазин. День сегодня на удивление приятный, а в конце месяца ожидается крупный прием, так что на улице сегодня немало девиц из влиятельных семей, что мне, безусловно, на руку. Почти сразу за спиной послышался шепот:

— А кто эта дама?

Я редко покидаю Зимний дворец, и еще реже посещаю обязательные для девицы моего положения мероприятия, так что ничего удивительного, что меня многие не знают. Многие. Но не все.

— Это старшая дочь секты Бай, у нее слабое здоровье, ничего удивительного, что ты ее не знаешь.

Я склонилась над витриной с румянами, разглядывая новые продукты. Карминовые в маленькой, покрытой позолотой ракушке, нежно-персиковые в вырезанном из ледяного нефрита персике, розовые в шкатулке из резного дерева - глаза разбегались. Впрочем, выбор делают только дети.

— Лавочник, упакуй!

Моя фраза удачно наложилась на разговор стоящих чуть в отдалении девушек:

— А та, что рядом с ней, в белом платье?

— Не знаю, может дальняя родственница. Все же похожее платье было на мисс Юлань, оно дорогое.

— Чуань, расплатись. — бросила я, и не дожидаясь горничной, двинулась к выходу из лавки.

— Да, госпожа!

Вдогонку мне послышалось удивленное:

— Горничная?

Думаю, уже к вечеру весь небесный город будет знать, что Бай Юлань надела на цветочный банкет платье горничной. Женская зависть страшная вещь. Да, возможно, с моей стороны это некрасиво, но как приятно.

Глава 2

Небо. Синее-синее. Не тронутое ни единым следом облака. Такое чистое и прозрачное, каким оно бывает не каждый день. Безмятежное. Равнодушное. Далекое. Идеальная иллюстрация к словам Чжуан-цзы: настоящее счастье — недеяние. Кисть медленно скользила по листу рисовой бумаги, оставляя за собой чернильный след, блестящий и плотный, словно изгиб шелка в руках танцующей девушки. Ветер путался в бамбуковых подвесках, и только этот звук нарушал тишину моего зала. В каллиграфии я находила успокоение, ценную возможность усмирить демонов моей души и возможность хоть на время смирить гордыню. На время. Очень короткое время. Дедушка не раз говорил, что люди часто болеющие, лишенные чего-то, что есть у всех окружающих их людей, либо становятся светлыми, исполненными благодати и покоя, находя счастье в смирении, либо становятся мрачными и угрюмыми, потакая своим порокам. Мой случай — второй.

Юн-Юн, горничную, которую ко мне приставила бабушка, я отослала сразу после возвращения из города. Тайной страже не понадобилось много времени, чтобы узнать, что она довольно часто контактировала с Ли Сю, пятой горничной Юлань. Юн-Юн могла и не быть соглядатаем моей сестрицы, но меня это интересовало мало.

На самом деле я наказана. После моего возвращения с прогулки отец вызвал меня к себе, отчитал и отправил во двор, запретив его покидать чуть ли не на месяц. Он. Мне. Ха. Не такое уж и наказание.

— Мисс!

Капля тягучих чернил задрожала на кисти и расплылась уродливой кляксой на почти законченной надписи. Сжечь! Кого или что - решу позже.

— Мисс!

Запыхавшаяся Чуань-Чуань оперлась на дверь, тяжело дыша.

— Мисс!

— Это я уже слышала, — прервала я ее. — Либо ты сейчас скажешь что-то важное, либо ступай подметать двор!

— Тайное царство открыто!

Надо же! Я отложила кисть и задумалась. Новость действительно потрясающая. Тайное царство секты не открывалось уже более пятисот лет, с тех пор, как его запечатал один из патриархов. Который, вот беда, не посчитал нужным объяснить причину своего поступка сразу, а чуть позже скоропалительно скончался. Слухи ходили разные, поступок главы обрастал легендами, записи о событиях того периода терялись в архивах и грызлись мышами.