гарантируешь, что ей оплатят всю сумму…

– Так, пойдем-ка, обсудим.

Глава 2

– Было очень круто, скажи же, Марф? Тебе понравилось?

– Нет, не очень. Пошлость жуткая. Хорошо, что бабуля этого не видела.

– Да какая же это пошлость? Это – иммерсивный театр! Мальчики какие красивые. А этот актер в роли Есенина? Как его? Лугин? Как читал! Как проникновенно читал…

– Если бы он прикрыл свое хозяйство, я бы, может, смогла сосредоточиться на тексте. А так, кажется, в моей жизни еще не было настолько бесполезных трех часов.

Подруги Марфы переглядываются.

– В этом-то и весь смысл! Тебе нужно переключиться. Расслабиться. Отвлечься от мыслей о работе, понимаешь?

– Это нетрудно. У меня ее не-е-ет. – Последнее слово Марфа скорбно протягивает. В носу уже привычным образом колет. И лишь одного хочется – скорее домой, под одеяло. Чтобы как в детстве накрыться с головой и хоть ненадолго забыть о том, что вся ее жизнь рухнула в одночасье.

– Нет, ты опять за свое?

– Ну, прости. Я предупреждала, что из меня сейчас – не лучшая компания. Мое исследование накрылось, кандидатская встала на паузу и…

– И пришло время, наконец, пожить для себя? – с надеждой подсказывает Лиля.

– Ты не понимаешь. – вздыхает Марфа.

– Да уж куда мне, тупой.

– А вот не надо мои слова перевирать! Я такого не говорила.

– А что ты говорила?!

– Что мы хотим от жизни разного. Вот и все. Тебя делают счастливой одни вещи, меня – другие. Это нормально.

– И? Кто тебя делает счастливой? Твои обезьяны? – поджимает губы Лиля.

– Может быть.

– Тогда что тебе стоит приголубить еще одну? – вмешивается в разговор Наталья.

– К чему ты клонишь? – Марфа по очереди прикладывает к уголкам глаз салфетку.

– Вот сколько Валевский тебя домогается? Лет пять ведь, не меньше. Была бы ты посговорчивее, насколько бы легче тебе жилось? Аж под целым ректором!

– Ага. В прямом смысле под ним, – поддакивает Лиля, посмеиваясь.

– Вы совсем, что ли?!

– А чего? Он вполне неплох. Симпатичен даже, несмотря на возраст. Ему сколько? Чуть за шестьдесят?

– Где-то так. Угу.

– Он хорошо сохранился.

– Достижения косметологии? Или удачная пластика? Как думаешь?

– Кровь девственниц, – фыркает Наталья, глядя на Марфу. Та идет стыдливыми красными пятнами. Далась им ее невинность!

– Ну и ладно. Все равно у Маруськи никого нет. А для здоровья мужик нужен, как ни крути. Ну, ведь правда, Маня! Сколько можно трястись над своим цветочком?

– Я над ним не трясусь! Просто, в отличие от вас, вообще на этом деле не зацикливаюсь. Помимо прочего, Валевский женат! – вяло отбивается Марфа.

– Ох, да кого это останавливало! Зато представь, как ты развернешься, когда не надо будет думать о финансировании твоих исследований. Ну? Круто же! Так, глядишь, и Нобелевку получишь.

– Не знаю, как-то это не по-христиански.

– Марусь, ты – атеистка, забыла? – хохочет Лилька. Что возразить на это, Марфа не знает. Решает сменить тему:

– У меня есть подозрение, что мой грант отозван не без помощи Валевского.

– Ты серьезно?!

– Угу. Поэтому, если я соглашусь, это будет означать, что он победил. А я не могу доставить ему такого удовольствия.

– Даже если твое исследование остановится?

– Оно уже остановилось, – тяжело вздыхает Марфа. – Ну… Почти. Если в ближайшее время не случится какого-то чуда, два года моей работы накроются медным тазом. Я, конечно, бросила клич, но… Надежд почти не осталось.

– Тогда давайте выпьем за то, чтобы ты нашла финансирование!

– Я не пью, вы же знаете.

– Сегодня можно. Тем более красное вино полезно.

– Это чем же?

– Эх ты! Еще и ученый. Вино, чтоб ты знала, выводит из организма радионуклиды.

– Не уверена, что они во мне есть. – Марфа с сомнением проходится взглядом по собственному отражению в зеркале.

– Ну, тараканов-то в тебе полно, а против них винишко тоже весьма эффективно. Так что не спорь! И пей…

– За щедрого мецената, который спасет науку.

Ну, Марфа и выпила. Через час ей стало хорошо. Через два – вообще великолепно. До дома она ехала, во все горло подпевая играющему в такси радио.

I… I will survive. Оу е…

Скидки за концерт таксист не предоставил. Но Марфа не расстроилась. От мужиков она давно не ждала ничего хорошего.

– Маруська?! Ну, наконец-то! Я тебя уже полтора часа жду. Где тебя черти носят?

– Сашка? Ик… Привет. А ты здесь, вообще, какими судьбами? Позвонил бы…

– Так я и звонил. Шесть раз, – закатывает тот глаза. – Ты что – пьяная?

– Кто – я?! Совсем, что ли?

– Да от тебя за километр несет.

– Это, наверное, результаты распада…

– Твоей личности? – хохочет Саша, подталкивая сестру к подъезду. Та останавливается. С трудом фокусирует на нем взгляд и на полном серьезе отвечает:

– Да нет же, радионуклидов.

– Ну, точно пьяная. Марусь…

– М-м-м?

– А когда ты стала злоупотреблять? Может, я еще чего-то не знаю?

– Например?

– Вдруг у тебя мужик появился или… да мало ли.

– Мужик? Ик… Зачем он мне?

– Действительно. Ну… Это хорошо, – в голосе Саши звучит неприкрытое облегчение, которое пьяненькая Марфа пропускает мимо ушей. Покачиваясь, она снимает с плеча сумочку, пытается нашарить ключ, а тот ускользает из-под пальцев, ставших вдруг странно неловкими.

– Упс… да вот же они! – глупо хихикает. – Чай, кофе?

– Ага. Тебе не помешает. Покрепче. Я же по делу, Мань.

– М-да? А по какому?

Саша, признаться, думал, что это будет легче. В смысле донести до Марфы свою мысль. Но с самого начала все пошло не плану. Что ж. Теперь придется импровизировать. Или вообще пойти на попятный. Пока не поздно. Вдруг это «не по плану» – знак?

– Да ты иди, Мань, переоденься. А я пока кофе сварю.

Марфа уходит. Саша нервно оглядывается по сторонам в поисках… а бог его знает, чего. Каких-то признаков жизни. Но в кухне Марфы, как и везде в ее доме, царит идеальный порядок. В шкафчиках ровными рядами выстроились банки для сыпучего и диспенсеры, на столе – ни крошки, плита надраена для зеркального блеска. В мойке сиротливо