– От бедра идёт, – с издевкой поглядев ей вслед, плевалась бабка. – Не заплелась бы на дороге.

– Красавица хренова, – крякал дед и шёл назад в сараюшку. Оттуда при его приближении доносились хрюканье и повизгивание. А Оксанке всегда хотелось ходить на каблуках таким же манером, как мамка. По телеку показывали, что ходят так на показах манекенщицы, заплетая ногу за ногу. Она даже и пробовала, но материны туфли были ещё сильно велики и слетали на ходу.

* * *

Марина, выскочив из «Синенького», пошла в «Перекрёсток». Димка вернулся с работы тоже не с пустыми руками.

– Ты где минтай покупал? – спросила Марина, разглядывая упаковку.

– Да у нас же внизу, у Оксаны.

– У Оксаны?

– Ну, кажется. В теле такая.

– Вот, блин, тебе дала, а мне не дала. А ты как узнал, что её Оксаной зовут?

– Так напарница её так называет. Я и запомнил. Людям же приятно, когда их знают по имени.

– Мне, например, неприятно, что ты знаешь по именам всех здешних шлюх.

– Не всех. Вторую я не знаю. Да и про первую не знаю ничего. Ну и потом, результат сам за себя. Ты в «Перекрёсток» ходила, а мне рыбу дали прямо у подъезда.

– А больше тебе ничего не дали?

– Ну, даже если б и предлагали, я бы не взял.

– Правда? – Марине вдруг полегчало.

– Слушай, кот рыбу просит, и я есть хочу.

И в самом деле, Рыжий царапал когтями ножку стола, и Димке, и Марине не захотелось спорить. И ужин прошёл даже весело.

* * *

В следующие дни Оксана специально находила такие дела, чтобы поглядывать в окно. Двор быстро очищался от снега, на газонах дворники формировали кучки прошлогодних листьев. Ушедшее на зиму в депрессию солнце показывалось всё чаще, напитывало оптимизмом. Запахло весной.

– Кого ты там высматриваешь? – спросила Оксану Светка из-за кассы. Теперь пришла её очередь работать в зале.

– Никого.

– Я же вижу.

– По моим подсчётам сегодня явятся.

– Кто?

– Или он, или она. Те, что за рыбой для кота ходят.

– Сдались они тебе.

– Не сдались. Парень пусть приходит, он вежливый, весёлый. А вот его бабёнку потроллю. Спесивая больно.

– Слушай, ты сама говорила, что скоро за съём квартиры надо платить, а Арсен деньги задерживает. Ты посчитай ей за минтай побольше.

– Хм, – сказала Оксана. – Это правда. Обиду смывают кровью. Или откупаются. Если она придёт, пустишь меня за прилавок. – И подправила электронные весы.

* * *

А Димка в тот день как раз приболел. Договорился с начальником и работал из дома. Кашлял.

– Ешь курицу и пей молоко с мёдом и не вылезай никуда, – сказала Марина, уходя на работу. – Всё, что надо, сама вечером куплю.

Дима сидел на диване под клетчатым пледом, занимался делами, гладил Рыжего и думал, какая же Марина заботливая. Да, грубовата немного, да, закомплексована, и старше него, это заметно, но она славная. И красивая. И неизбалованная. Всё, что у неё есть, добыто ею самой. И не кичится она, не воображает. Помешана на ипотеке, но кто не будет помешан, если жизнь сейчас совершенно не предсказуема? В этой жизни, похоже, все командуют друг другом. Вот и Марина командует. Только с Юлей было по-другому. Юля любила, когда командовал он, вернее, делала вид, что он главный. Но с Юлей был рай. А рая на самом деле не бывает. Или он кончается очень быстро. Народ из рая выпинывают, чтобы не расслаблялся. А Марина и не командует по большому счету, она просто покрикивает, и по-другому не может. Криком, правда, много не возьмёшь, но он её переучит. Наверное. И вообще она ему подходит, во всех смыслах. И Дима представлял, как Марина в халатике расхаживает по кухне, как кормит Рыжего, как старается для них обоих. А они оба скучают по ней, ждут. О! На дисплее телефона загорелась её фотография. Лицо такое весёлое. Лето. Окно открыто. А за окном будто лес вдалеке, а на самом деле это просто соседний двор, что виден из их кухонного окна. И день тогда был даже не выходной, обычный рабочий. Он помнит. Просто погода была хорошей. Обманывает фотография. И все друг друга обманывают, наверное. И думают, что так будут счастливее. И чему тогда в жизни вообще можно верить?

– Димка, Рыжего есть чем кормить?

– Сейчас загляну в холодильник. Знаешь, Марин, пусто.

– Поняла. – Она ещё не решила, куда лучше идти, сразу в «Перекрёсток» или сначала в «Синенький», но близость перевесила. Хотелось быстрее домой. Марина за день соскучилась. Да и ноги устали.

– Ладно, попробую зайти к этой твоей, Оксане.

– Запомнила? Ей будет приятно.

– Не уверена.

Интересно, он в самом деле такой наивный? Такое впечатление, что ему жалко всех. Бедный маленький Димка. Или она все же в нём ошибается?

Марина потянула на себя стеклянную дверь и подумала: здороваться или нет? Решила не здороваться, но и оказалось, что не с кем. За кассой пусто, а спина второй продавщицы скрылась в подсобке. Марина сделала строгое лицо.

– Иди, там твоя пришла, – сказала Оксане Светка. Ксана смачно вытерла рот – пила как раз чай с куском медового торта, и вышла с сосредоточенным лицом десантника, готового к прыжку с парашютом. Марина стояла, как проверяющая из санэпидстанции. На училку похожа, подумала Оксана. Или на библиотекаршу.

Марина стояла и не знала, что сказать. Почему-то произнести сакраментальное «Мне рыбу для кота» язык не поворачивался.

– Котика покормить? – вдруг пришла на помощь Оксана. – Организуем, а как же. Котики – наше всё.

Это Марине совсем не понравилось. Что-то больно эта Оксана вежливая сегодня.

– Треску вон отличную завезли. Всё, что надо, найдём.

– Тогда килограмм хека, – сухо сказала Марина.

– Сделаем.

Когда Марина ушла, Светка опять вышла из подсобки, заняла место за кассой.

– Ну, как?

– Нормально.

– Чего она взяла?

– Хека.

* * *

Марина не то чтобы в библиотеке вообще никогда не работала, она и была там всего только пару раз в школе, когда на лето задали прочитать «Войну и мир» и ещё что-то такое же, тяжёловесное. Всё остальное она читала в интернете. А Оксана об этом вообще даже никогда не думала, но библиотека в её жизни была.

– Книжки рвать не будешь? Молодец. – Тётенька в зале сидела и вправду зачётная: с модной стрижкой-укладкой на тёмных волосах, худая, с беременным животом и недоверчивыми глазами. Она достала из-за стола свой живот и понесла его к специальному столику, где в длинном деревянном ящике хранились какие-то карточки.

– Давай свидетельство о рождении, запишу тебя, – тётенька с чистой карточкой в руках снова пришла на прежнее место. Оксана дала ей свой документ и бабушкин паспорт. Тётенька посмотрела в него, потом на Оксану, потом стала часто-часто дышать, и шариковая ручка в её руке сама стала выплясывать кривули, за которые в школе неминуемо поставили бы двойку и переписывать бы заставили. Что такого-то сложного? – думала Оксана, записать моё имя, фамилию, отчество. Оксанка почему-то тоже разволновалась и вместо того, чтобы попросить что-нибудь про любовь и дружбу, как хотела, сказала:

– Дайте мне почитать что-нибудь про детей.

Тётенька вся побагровела, потом поджала губы, ушла куда-то к полкам и, выйдя, положила перед Оксанкой пыльное «Детство Тёмы» в старом, затасканном переплете. Тёма с его проблемами Оксанке показался классово чуждым и нисколько не интересным, и поэтому на следующий день она опять пришла в библиотеку поменять его скучное детство на другую, более весёлую, книжку.

Вечером к бабушке с дедом пришёл отец. Он оказался без усов, но с бородой, поэтому Оксанка его даже сразу не узнала, а он ничего у неё не спросил и долго разговаривал в закрытой сараюшке с бабушкой и дедом. Поросёнок опять визжал, но отчего-то недовольно.

– Все только претензии выставляют, а хоть бы кто-нибудь денег дал, – в сердцах сказал дед, когда вернулся в дом, а потом опять ушёл в сарай и долго там о чём-то беседовал с поросёнком. А бабушка пришла ещё позже и сказала:

– К Маше, родственнице нашей, тоже приехала девочка из города. Ты в библиотеку больше не ходи, ходи к той девчонке. Вместе играть будете. И книжки у неё тоже какие-то есть. – Оксана согласилась, решив, что с новой девочкой познакомиться вреда не будет.

Новая подружка пробел в причинно-следственных отношениях, который Оксана уловила, но не поняла до конца, ликвидировала.

– Папка твой твою мамку бросил, а на библиотекарше поженился, – с возбуждённым лицом доложила она в первый же