Но благополучное возвращение отмечалось далеко не всегда, и все чаще бродяги, собравшись гуртом, пивали мутную брагу за сгинувшего сотоварища, а таежные охотники в самых неожиданных местах обнаруживали очередной обезображенный труп.

Зверь, презрев голос предков, советовавший ему не пересекаться с людьми без необходимости, объявил человечеству войну, и огромные следы, превосходившие величиной человеческую ладонь, теперь можно было встретить даже у самых порогов изб.

Коварством, умом и хитростью Басурман значительно превосходил своих сородичей. В противостоянии с человеком людоед набирался не только опыта, но и разума. И чем внушительнее выглядел список его жертв, тем более изощренным и гибким становилось поведение и мышление зверя.

Причем Басурман зверюга был особенный, куда более непредсказуемый, чем прежние людоеды. Казалось, сам сатана покровительствовал ему. Как из-под земли, возникал он за спиной облюбованной жертвы, и даже опытные егеря не успевали отреагировать на столь неожиданное нападение. Иногда, словно выказывая презрение к преследователям, Басурман рвал в клочья их палатки и разбрасывал по земле содержимое, гадя на съестные припасы. А неделю назад он утащил в чащобу одного из самых опытных охотников Уссурийска, пустившегося в одиночку на поиски людоеда.

Охотника нашли только на третий день, — вернее то, что от него осталось, — окровавленный скальп да обглоданную добела берцовую кость.

* * *

Такая вот неспокойная зима выдалась в крае, когда в Уссурийск прибыл Михаил Чертанов — в прошлом охотник, из потомственных егерей. Но в свое время он уехал в Москву, и получилось так, что там и остался. Корни в столице пустил, светловолосым мальчонкой обзавелся. Никто уж не ожидал его снова увидеть в родных краях, а Михаил, надо же, объявился.

Охотник он был потомственный — Чертановы испокон веку промышляли в тайге с ружьишком, а потому, когда младший Чертанов заявил, что выследит Басурмана, у земляков появилась слабая, но все-таки хоть какая-то надежда.

Для предстоящей охоты Михаил выбрал винтовку «вепрь». Мощное, безотказное оружие с точным боем. Единственный недостаток — сильнейшая отдача, но опытный стрелок знает, как пользоваться сошками…

Выбрав небольшую полянку, с которой хорошо просматривалась звериная тропа, Михаил принялся ждать. Он понятия не имел, когда здесь появится Басурман, но что тот придет непременно, знал наверняка. Два дня назад его территорию пересек крупный тигр и неторопливо направился в сторону бухты. Басурман не потревожил чужака, давая тому возможность покинуть свои владения. Но непрошеный гость повел себя не по-джентльменски и, проследовав вдоль границы, неожиданно заинтересовался басурманским гаремом. Теперь хозяину непременно следовало подтвердить свое господство и должным образом наказать наглеца. Михаил знал, что людоед отправится по следу соперника, с отвращением вдыхая запах его меток и все сильнее переполняясь праведным гневом. Где-то на этом отрезке пути у зверя должна притупиться бдительность, и человек, заваленный пахучим лапником, останется им незамеченным.

Впервые увидев тигра через оптику, Михаил невольно залюбовался им.

Его нарядная окраска смотрелась на белоснежном фоне ярко, почти вызывающе. Вздымая при каждом скачке целые тучи снега, он напоминал нетерпеливого любовника, спешащего на свидание с избранницей. Но действительность была иной — это был убийца, жаждущий крови мщения. Михаил видел в окуляр его безжалостные желтые глаза, его черную пасть, оснащенную огромными клыками, видел игру могучих мускулов под атласной шкурой. На секунду ему стало жаль этого красавца, который даже не подозревал, что находится от гибели всего лишь на расстоянии полета пули.

Каждый настоящий охотник способен интуитивно предугадывать поведение зверя. Между ними как будто устанавливается некая телепатическая связь. Но и чуткий зверь может предугадать появление охотника. Так что еще до начала смертельной схватки происходит столкновение воли и характеров.

Басурман замер, глядя в ту сторону, где спрятался Михаил. Зверь не мог видеть охотника — слишком велико было расстояние между ними, не мог его учуять, так как двигался с подветренной стороны. И все же Басурман безошибочно определил, что является объектом наблюдения. Подобную прозорливость невозможно было объяснить лишь звериным инстинктом или даже шестым чувством — это было нечто сверхъестественное, чему нет названия.

Басурман не видел Михаила, но тем не менее знал, что палец охотника уже лежит на спусковом крючке, а темное отверстие ствола выискивает цель. И все же зверь оставался на месте, хотя ему достаточно было одного могучего прыжка, чтобы исчезнуть в густом кедровнике.

Обычно Басурман шутя уходил от тигроловов. Он чувствовал, что каждый из этих вооруженных людей в отдельности слабее его. Но тот, кто затаился в лесу теперь, казался Басурману достойным противником. Могучий зверь давал человеку возможность вступить в поединок. Застыв между пихтами, он как будто предлагал помериться с ним силами.

Рассматривая хищника, совершенного, как сама природа, Михаил вдруг подумал, что не только стремление доказать свое превосходство заставляет зверя так долго и так неподвижно ждать выстрела. В его взгляде, помимо высокомерия и свирепости, проглядывала мольба — зверь хотел, чтобы его остановили. Такие глаза можно наблюдать только у кающихся убийц.

Михаил подкрутил колесико настройки прицела, приблизив глаза зверя. Они смотрели неподвижно и прямо, как будто заглядывали в самую душу. «Стреляй! — призывал Басурман взглядом. — Убей меня сейчас, на расстоянии, потому что в следующий раз будет мой ход, и тогда тебе вряд ли удастся отсидеться в кустах! Стреляй, и я не отведу взгляд в сторону, потому что это означает покориться твоей воле, а меня можно только убить, но не подчинить!»

Михаил всегда считал себя сильным человеком, но сейчас, вглядываясь в немигающие тигриные глаза, он вдруг осознал, что, будучи застреленным из засады, Басурман все равно окажется победителем. И напряженный палец оставил в покое спусковой крючок, давая Басурману свободу действий.

Михаил принял брошенный вызов.

Ему показалось, что зверь понимающе ухмыльнулся. Едва ствол винтовки опустился, как он направился прямиком в сторону охотника, уже нисколько не таясь. Тигр как будто щеголял собственной удалью: картинно перемахивал через непроходимые завалы, легко передвигался по глубокому снегу, не забывая при этом бросать в сторону затаившегося человека долгие пронзительные взгляды. Михаил был очарован его совершенной грацией, которая действовала на него почти гипнотически. Даже если бы людоед в эту минуту оказался от него всего лишь на расстоянии десяти метров, то у него вряд ли хватило решимости всадить в него пулю. Подобное чувство ведомо почти каждому охотнику на тигра, и многие из них не вернулись домой из тайги лишь потому, что попали под магическое очарование желтых глаз.

Пять лет назад, в январе, таким же людоедом был порван отец Михаила, подпустивший к себе зверя непростительно близко. Тогда оплошности опытного тигролова не нашлось объяснения. И только сейчас Михаил осознал, что у бати просто не оставалось выбора. Сначала тигр заворожил его взглядом, сумел подчинить своей воле, а потом пришел и убил.