Обнаружив-таки любимейший гель Виты, которым она грим смывала, я рассудила, что чернила можно условно приравнять к прочей краске для лица. Вылила чуть-чуть геля на ладонь, выдохнула и принялась размазывать по лицу, предусмотрительно зажмурившись.

Чтобы я еще хоть раз так лопухнулась! Нет, чернила-таки сошли, пусть и доставило мне это измывательство пару пренеприятных минут, но гель подействовал. Только вот инструкцию я прочитать не удосужилась, думала, что все просто. Ага, просто. Если бы все так просто было, Вита бы не задерживалась на час в ванной, чтобы косметику снять!

Я брызнула водой себе на лицо, чтобы хоть как-то избавиться от сухости. Складывалось впечатление, что гель этот использовался не только для снятия макияжа, но и для снятия кожи. Наносишь и сдираешь скальп — быстро и без проблем. Но мне-то что с этим делать? Всю ночь под краном сидеть, чтобы постоянно вода была?

Пожалуй, это был бы самый разумный исход косметического приключения, но где наша не пропадала? Рассудив, что хуже уже не будет, я принялась шерудить по оставшимся склянкам. Ведь не может быть, чтобы не было антидота? Ведь ни один нормальный отравитель не будет держать в своем хозяйстве нечто, против чего у него нет противоядия!

Обнадежив себя таким образом, я продолжила поиски. Успех моему предприятию не предрекал никто. Даже я после двадцать седьмого флакончика отчаялась, но двадцать восьмой стал для меня поистине чудом.

С облегчением, которое добавило мне рвения, лицо было смазано, и пустыня начала отступать. Сначала оазисом стал нос, что доказывало его способность улавливать все изменения, после очухались щеки, и так постепенно стягивающая сухость схлынула.

Блаженно выдохнув и укрыв личико в полотенце, чтобы оно хоть немного согрелось после длительного свидания с холодной водой, я аки ниндзя отправилась досыпать в кроватку. Аки, ибо, стукнувшись об угол кровати, огласила всю округу криком, сорвавшим бы всю маскировку.

Сон не шел: то ли имел что-то против скрещенных на груди рук, то ли решил поддержать бодрствующих иномирцев, но даже подремать мне не удалось. Дальше закрытых глаз процесс не шел, и я решила позаниматься едва ли не самым древним ремеслом всех групп и сословий — подглядыванием.

Захотелось — сделала. Не мудрствуя лукаво я на цыпочках прокралась к окну. Слет иномирцев все еще продолжался и, судя по тому, как медленно брели вызванные из общей кучи адепты, будет продолжаться едва ли не до самого утра.

Приглядевшись внимательнее, я с уверенностью могла заявить, что внизу присутствовали не только иномирцы, но и наши дорогие и любимые преподаватели. Даже ректор почтил собрание своим присутствием и о чем-то разговаривал с… Я нахмурилась, не понимая, чего там забыл Альтар.

А наш лосиный принц действительно имелся чуть поодаль остальных и выглядел недовольно. Ректор что-то говорил ему, жестикулируя слишком нервно, как мне показалось, а маг, напротив, был равнодушен и, как мне показалось, тяготился происходящим. Как будто это долг привел его сюда.

Из комнаты мне не удалось расслышать, о чем ведется беседа не только между руководством, но даже имен иномирцев, выкрикиваемых кем-то из секретарей. И, по-хорошему, мне следовало отправиться спать, раз уж не получилось всунуть нос куда не следует, но это никак не вязалось с поведением болотницы. Так что ничего не попишешь, но пришлось торопливо спускаться в холл и подглядывать оттуда.

Звук появился в самый неподходящий момент, и я больно стукнулась головой о подоконник.

— Уй. — Я быстро пригнулась и прикоснулась к пострадавшей части рукой, поглаживая. Воздаяние меня настигло: дурная голова получила по заслугам. Впрочем, от глупостей это ее не отвадило, и уже спустя несколько мгновений я открывала окно, стараясь не скрипеть.

Скрип все же получился, но то ли ближайший к окну маг был глуховат, то ли не пожелал отвлекаться, но на меня внимания не обратили. Интересно, а распространяется особый навык маскировки в кустах, который свойствен каждой болотнице, на городской ландшафт?

— Кира Зеленская! — громко зачитал секретарь. Высокий, сутулый, похожий на крысу молодой человек с куцым хвостиком на затылке и широкими бровями.

— Вычеркните из списка, Тайлос. Ее давно следовало исключить из ваших документов. Метку с девушки уже сняли. Прошение подписывал лично его величество, — прикрикнул на чтеца один из магов.

— Вот же ж, — недовольно буркнул себе под нос Крыс и перешел к следующему адепту.

— Джон Трейн.

Вперед вышел светловолосый юноша, едва не споткнулся о камень, но устоял. Фонарь осветил его лицо, и я сглотнула. Почему-то такими мне всегда зомби представлялись. С выцветшими лицами, без эмоций, взглядом в никуда и абсолютной покорностью. Мерзкое зрелище. Еще и Крыс этот стоит и смотрит, как будто на базаре.

— В наличии, — отметил секретарь, ставя галочку в своих бумагах. — По первичному распределению оборотни, но возможны и демоны. Магистр Бродсед, ваши рекомендации?

— Оборотни в приоритете, — отмахнулся от чиновника маг.

И так буднично это прозвучало, как будто он сорт печенья выбирал. Я задохнулась от возмущения и только поэтому промолчала.

— Следующий… — продолжал свое дело Тайлос, не подозревая, что нажил себе врага в моем лице. — Жан Летар.

Я прищурилась, и даже отвращение сменилось любопытством. Этот подвид рода человеческого никогда не относился к лучшим своим представителям и был некогда отставлен из ухажеров нашей Киры в весьма примечательных обстоятельствах.

— Демоны или нимфы? — Секретарь тоже явно подустал, но дело требовало собранности.

— Выбраковка, — внес коррективы ректор.

— Увести, — распорядился Тайлос. К Жану подошли двое гвардейцев и, подхватив того под локти, увели. — Минус третий. Еще брак имеется?

— На данном этапе — нет.

Ректор наконец отошел от Альтара. И мне бы вздохнуть с облегчением в знак солидарности, но вместо этого пришлось еще лучше хорониться под окном. Такого ректора я опасалась. Он не шел ни в какое сравнение с нашим добрым Бродседом, которого те же иномирцы называли Хоттабычем. Нынешний Бродсед подавлял.

Альтар, прищурившись, следил за начальником, позволяя себе недовольство, что было, в общем-то, неудивительно. Не знаю почему, но я верила, что уж ему не доставляет никакого удовольствия стоять здесь и смотреть на эту дележку. И с куда большей радостью он бы пошел готовить ночной ужин.

Желудок противно заныл, напоминая о нашем несостоявшемся ужине. Вот уж странный орган! То его кормишь, а он не хочет, то, напротив, не хочет, а после ка-а-ак отомстит!

От окна пришлось немного отползти, чтобы случайно не выдать себя очередным воем голодающего желудка. Погладив животик и пообещав, что я его непременно покормлю в ближайшее время (хотя достать еду в общаге в третьем часу ночи — это слишком смелые мечты), я высунулась из укрытия.

Ничего нового не происходило: рынок иномирцев продолжал работать на площадке перед общежитием, смущая всех добропорядочных граждан. Те, кто спал, добропорядочностью едва ли отличались, а потому верно предположить, что из всей общаги таким недугом страдала только я. Или наслаждалась?