Как дым, растаяли последние сомнения в разумности подруги. Оказывается, сладости помогают далеко не всем. Бывают редкие исключения. Неплохо бы ученым поработать над этой проблемой! Однако предложение подруги вызвало во мне определенное беспокойство, если не сказать серьезную озабоченность — как-то не хотелось во цвете лет под землю…

Я сверлила взглядом Лизавету, она, в свою очередь, внимательно разглядывала меня, после чего заржала, как лошадь, а потом, отсмеявшись, припечатала:

— Мы идем в пещеры.

Сперва я испытала облегчение от осознания того, что не придется сидеть в подвале и зарываться в землю, но затем ощутила смутное беспокойство. Какие такие пещеры? Откуда пещеры? А через секунду разозлилась:

— Лизка, по-моему, из твоего рациона категорически надо исключить сладкое, а то ты стала такая умная, что даже страшно становится!

— Чего-то я не пойму, это ты комплимент, что ли, сказала?

— Ага, точно! Переходи на солененькое, может, тогда дурацкие мысли покинут твою голову, — заметив, что Лизавета обиженно насупилась, я поспешила развить тему: — То тебя в небо тянет, то под землю! Ладно бы сама всей этой экстремальной мутью занималась, так ведь тебе одной скучно жизнью рисковать, вот и тащишь меня за собой. Хорошо, я согласна на отпуск, я даже согласна лечить моральную травму. Но почему бы нам не отдохнуть по-человечески? Где-нибудь на Черноморском побережье или на худой конец в Турции? На фига нам эти пещеры, Лиз? Да и где ты их возьмешь? Самая большая пещера, какая у нас имеется, это нора, которую вырыла во дворе соседская такса.

Лизавета впала в глубокую задумчивость. Процесс этот сопровождался меланхоличным поеданием остатков торта и бутербродов. Сильно я сомневаюсь, что подружка размышляла о цивилизованном отдыхе. Скорее всего, она соображала, где взять пещеры. В нашем провинциальном городке их отродясь не водилось, более ровный ландшафт, пожалуй, и не найдешь. Кроме вырытой таксой норы у нас появилась еще одна «впадина»: осенью неожиданно «ушла» на полметра под землю колченогая «Ока», припаркованная поблизости от строящегося дома.

Я с тревогой наблюдала за Лизкой — от принятого ею решения напрямую зависела моя дальнейшая жизнь. Тяжкие думы подруга оставила только после того, как от торта осталась пустая коробка с незначительным количеством вафельно-шоколадных крошек и пустая тарелка из-под бутербродов, в которой крошек было немного меньше.

— Турция, говоришь? — слегка затуманенный взгляд Лизаветы уперся в меня с беспощадностью сверла. Я рефлекторно съежилась, но с надеждой кивнула. — Ты, значит, желаешь отдыхать цивилизованно. Тебе, стало быть, нравится лицезреть полуголых соотечественников, которые оккупировали уже все побережье Турции?

Я радостно закивала:

— Ох, нравится, Лизонька! А еще больше нравится самой греть свои родные мощи на этом самом гостеприимном побережье. Солнце, море, сервис, красивые фигуры юношей, достойные мастерка Микеланджело…

— Кто такой? — нахмурилась Лизка.

— Ты его не знаешь. Это из Возрождения.

— Далеко-о, — подруга сокрушенно вздохнула.

— Да уж, далековато, — охотно согласилась я. — И среди всего этого великолепия мы с тобой в полной своей красе, то есть в бикини.

— В бикини и в деревне? — усомнилась Лизка. — Коров пугать?

— В какой такой деревне? — обалдела я.

— Сама сказала, в Возрождении. Это где такая?

— В Турции. На берегу моря. Там, между прочим, целых четыре моря: Черное, Эгейское, Средиземное и Мраморное. Может, еще какие имеются, да я запамятовала. Тебе что больше нравится? — я подобострастно заглянула в глаза подруге. В глубине души уже успела зародиться надежда, что нарисованная мною сюрреалистичная картина ее вдохновит.

Время тянулось невыносимо медленно. Внезапно Лизка сорвалась с места, едва не опрокинув при этом хлипкий кухонный столик, и вскоре из комнаты донеслось ее сбивчивое бормотание. Подружка с кем-то говорила по телефону. Врожденное чувство такта и воспитание, полученное от родителей, не позволяло подслушивать чужие разговоры. Однако сейчас речь шла об отпуске, оттого я, плюнув на воспитание, настроила ушки на нужную волну.

Только толку от этого было мало, потому как Лизавета в разговоре со своим тайным собеседником использовала в основном малоинформативные «да» и «нет», «ну ни хрена себе», а пару раз не то восхищенно, не то разочарованно воскликнула: «Вот ведь блин, а!»

Ну, и что я должна была понять? Когда Лизавета закончила говорить, я уже заняла исходную позицию на кухне и без особого аппетита доедала йогурт. Подруга вошла, бережно неся на мордочке выражение абсолютного счастья, оттого я снова насторожилась.

— Знаешь, Витка, твоя идея насчет Турции меня вдохновила. Я позвонила Сашке Рычкову, ну, помнишь, в прошлом году у нас был роман? Он в турфирме работает. В общем, все выяснила. Знаешь, неплохо: экскурсии, нам это неинтересно, а еще дайвинг, дельтапланы, яхты, джип-сафари, квад-сафари…

— А это что? — я готова была разрыдаться от обилия пугающих слов. Турция мне как-то сразу разонравилась, но предлагать подруге уютный дачный участок под Москвой я поостереглась — она и там отыщет заботы на свою пятую точку. Как говорится, была бы задница, а приключения найдутся!

— Это гонки на таких… четырехколесных мотоциклах, квадроциклы называются. Но сейчас не об этом. Витка, главное — в Турции есть пещеры, да еще какие!!!

Тут я со всей отчетливостью осознала — от пещер никуда не деться. Если уж Лизавета решила туда спуститься, она найдет их даже на Юпитере. И потом, лучше уж пещеры, чем все эти дайвинги и сафари вместе взятые. Однако Лизка после эффектной, почти театральной, паузы неожиданно заявила:

— Только мы туда не поедем.

В первое мгновение я даже обрадовалась, но при взгляде в Лизкины лукавые глазюки от этой затеи отказалась. Наверняка у подруги какой-нибудь хитроумный план имеется.

Как в воду глядела!

— В Турции все пещеры туристами исхожены вдоль и поперек, ничего интересного там найти не удастся. Но мы пойдем другим путем, нам нужны такие пещеры… такие… Словом, дикие! — Дикие пещеры страсть как пугали именно своей дикостью и неожиданно проснувшейся любовью к ним Лизаветы. Я зажмурилась. Подруга словно и не замечала моего смутного состояния и продолжала запугивать: — Сашка уверил, что диких пещер полно и у нас в Подмосковье, хоть лаптем хлебай! Вот туда-то мы и направимся.

Прозвучало это как приговор, который обжалованию не подлежит.

Я обвела прощальным взглядом родные стены, глубоко вздохнула, а потом обреченно проронила:

— Когда едем?

Следующие несколько дней я провела в каком-то тумане. Точно рассказать, что происходило в это время, не в силах, потому как помню смутно. С уверенностью могу лишь сказать, что Лизка куда-то меня водила. Там было много подозрительного народу, и все разговоры велись исключительно о пещерах. Как позже пояснила Лизавета, мы посещали лекции начинающих спелеологов. Примерно через две недели нам с Лизкой торжественно вручили какие-то бумажки с указанием категорий пещер, куда мы можем ходить без риска для жизни. Подруга радовалась, как дитя, пугала меня страшилками об активном отдыхе под землей и не жалела красок, рисуя ближайшее будущее. Внезапно открывшиеся перспективы нагоняли зеленую тоску. От мысли, что спускаться в недра Земли все-таки придется, я начинала заикаться и путать слова. Однажды я попыталась робко намекнуть шустрой подруге, мол, согласна на экстремальный отдых в Турции и готова на дайвинг, а заодно полетать на дельтаплане. Лизка долго смотрела на меня круглыми от удивления глазами и вроде бы даже не понимала, о чем речь. Потом, оставив попытки осмыслить сказанное, отмахнулась, как от назойливой мухи.