апокалипсиса. Или помощь со стороны властей, если всё не рухнет в одночасье. Двигаться я решил вдоль железной дороги в обратном направлении.

* * *

Второй день пребывания в неизвестном месте. Шпалы с рельсами закончились ещё вчера спустя какой-то час пути. Что странно, нормальный железнодорожный путь уткнулся в разобранную старую «узколейку». Рельсы с неё сняли кучу лет назад, остались лишь трухлявые шпалы и невысокая насыпь из крупного щебня. Некоторое время я шёл по ней, пока не оказался рядом с горами и не нашёл обрушившуюся шахту. И здесь, как и с железной дорогой, опять заметил странность: «узкоколейка» уткнулась в ржавые рельсы, предназначенные явно для вагонеток. Ещё более странно было то, что вагонеточный путь выглядел новее «узколейки». Здесь я и провёл ночь, устроившись у края засыпанной шахты. Тошнота и слабость никуда не ушли, только ещё хуже стало. К этим неприятным симптомам прибавилась сильная жажда, которую вода во флягах притупливала ненадолго. Ночью почти не спал. Вместо нормального сна были какие-то кратковременные провалы в небытие.

Перед тем как выдвинуться в путь-дорогу я с помощью мультитула разобрал муляжи и с помощью своих холостых переснарядил восемь патронов, которые затолкал в подствольный магазин «винчестера». На дистанции в пару десятков метров эти боеприпасы свалят человека с легкостью. А вот стрелять даже на полсотни метров даже не стоит и пробовать — кучность у моих кустарных патронов должна быть ужасная. Так же зарядил дульнозарядное ружьё-копьё.

Болезненные симптомы утром только усилились. Я и сам не заметил, как опустошил почти все фляги. Осталось чуть больше половины в одной большой кожаной. И всё.

Есть не хотелось, но я понимал, что силы мне нужны и буквально затолкал в себя протеиновый батончик и подсохший сэндвич с сыром и беконом. Отравиться пищей не боялся. Тут столько консервантов в дешёвую еду кладут, что та засохнет, но никогда не заплесневеет или начёт гнить.

Через несколько часов я увидел впереди струйку дыма на склоне горы справа от своего маршрута и свернул в её сторону. Ведь дым чаще всего является признаком человеческой жизнедеятельности. И мне уже так было худо, что стало наплевать на собственную судьбу. Просто не хотелось уже умирать, как псу под забором. М-да, всего лишь сутки болезни и кое-какие стремления перестали считаться рабочими.

До источника дыма я так и не дошёл — столкнулся с проблемами.

Сначала, когда увидел впереди три человеческих фигуры, неторопливо шедших в попутном направлении, я принял их за нормальных людей и совершил ошибку, громко крикнув, чтобы привлечь к себе внимание. Но когда они развернулись лицом ко мне и торопливо заковыляли навстречу, не издав ни единого слова, я понял, что сам себя засунул туда, где всегда темно и плохо пахнет. К слову насчёт молчания, тут я слегка ошибся, так как неизвестные издавали очень знакомые звуки — то самое горловое урчание, что впервые услышал от Майка.

— Ну на хер, — сплюнул я тягучую слюну на землю, — я сваливаю.

Стрелять даже не стал пробовать. С моими патронами, не внушающими доверия, нужно подпустить зомби чуть ли не вплотную к себе. А это огромный риск, ведь если всё пойдёт не по плану, то даже от парочки мне будет тяжело отбиться. Я решил идти назад. Примерно в получасе ходьбы отсюда я видел удобное для обороны место. Там можно встречать врагов поодиночке лицом к лицу. Главное, чтобы зомби меня не нагнали раньше.

Идти пришлось быстро и часто оглядываясь при этом, контролируя обстановку. От этого усталость накапливалась ещё быстрее. В один из таких моментов я вдруг видел, как самый ближайший ко мне зомби вдруг дёрнулся всем телом и нелепо повалился на землю. И лишь секунды через полторы до моих ушей донёсся далёкий звук винтовочного выстрела. Одновременно с ним упал второй мой преследователь, а спустя ещё секунды три рухнул последний.

Ещё несколько минут после стрельбы я стоял столбом и крутил головой по сторонам, ища невидимого спасителя. Но тот оказался слишком скромным или тем ещё параноиком и показываться мне на глаза не спешил. Ну, хоть стрелять по мне не спешил и на том спасибо.

Оглядевшись, я нашёл поблизости удобный камень и направился к нему. Там скинул на землю свой мешок, из него вытащил флягу с остатками воды, поверх него положил дульнозарядку и винчестер, скинул ремень с револьверами и сел на плоский валун. Вода оказалась страшно тёплой и попахивала чем-то непонятным, от этого в горло не лезла даже с учётом сильной жажды. А когда сделал через силу несколько глотков, то полезла обратно.

— Тьфу, млина, — я вытер рот тыльной стороной ладони и поднял голову, чтобы осмотреться. — А-а, вот и ты, неуловимый Джо.

Последняя фраза была обращена в сторону всадника с вьючной лошадью, который приближался ко мне со стороны равнины. До него уже было метров триста. Перед собой поперёк седла он держал длинноствольную винтовку. Выглядел неизвестный, как один из ковбоев с фестиваля: широкополая шляпа, плащ «пыльник», красный шейный платок, закрывающий нижнюю часть лица.

Когда до неизвестного оставалось метров тридцать, я рассмотрел револьвер у него кобуре на левой стороне ремня, направленный рукояткой вперёд. Также слева, но уже на лошади висел футляр из толстой кожи, из которого торчал приклад короткого ружья. А справа в петле болтался… чекан⁈ По крайней мере, это оружие с длинной рукоятью, гранёным острием с одной стороны и узким молотком с другой очень сильно напоминало средневековое предназначенное для пробития доспехов. Винтовка, которую я заметил издалека, оказалась вроде бы капсульной «шарп» под бумажный патрон со скобой Спенсера. В глаза бросался телескопический, как его называли в середине девятнадцатого века, прицел в виде тонкой трубки, идущей вдоль всего ствола оружия.

— Хай, амиго. Откуда пришёл? — на хорошем английском поздоровался он первым… поздоровалась. Судя по голосу, судьба свела меня с женщиной.

— Привет, — нейтрально ответил я. — Я Герман. Сам из России, сюда приехал на фестиваль и… и что-то там случилось. А ещё я заблудился. Подскажи, где я и сколько до ближайшего города?

— Та-ак, — протянула она. — Так ты новичок? Надо же, за последний год впервые ошиблась.

— Новичок? — повторил я вслед за ней. У меня возникло чувство, что у нас с ней разговор идёт, как у глухого с немым.

— Когда случились те