Собственно, вход располагался выше земли, и хорошо выше, метра на два, и потому вели к нему ступени.

Управляющий поднялся по ступеням легко. Держит себя в форме. Тоже европейская черта.

Холл — высокий, просторный и прохладный. Это сейчас, летом. А зимой?

Обстановка — как в музее. Рыцарские доспехи, мечи, щиты, ветхие гобелены…

— Передаю вас Элеоноре Николаевне, нашей кастелянше, она распорядится вами, — сказал управляющий. — Уверен, вскоре мы увидимся.

Сказал — и ускользнул в боковую галерею, — направо.

— Пройдемте, сударь, — позвала кастелянша. Властность чувствовалась во всем: и в лице, и в одежде, и в манерах. Одета просто — в чёрное платье. Из украшений — одно лишь кольцо с бриллиантом на безымянном пальце левой руки. Бриллиант немаленький, с горошину. Хотя, конечно, это мог быть и кубический цирконий, фианит, но — мог, да не мог. Не та аура у Элеоноры Николаевны — фианиты носить.

Судя по всему, она была кастеляншей средневекового разлива. Замок — не гостиница, не общежитие, где кастелянши заведуют бельём. Нет, здесь она заведует всем бытовым устройством Замка, женский род слова «кастелан». А управляющий? Чем он управляет?

Тем, что осталось.

Элеонора Николаевна оказывала мне честь. Вроде почетного эскорта.

— Эксперты живут в левом крыле бельэтажа, — говорила она, будучи уверенной, что я не пропущу ни одного слова, — и ваш покой располагается там же. Обедают все в Большой Столовой в девятнадцать часов, в остальное же время — по своему усмотрению, в той же столовой, в личном покое, в клубе. Клуб для экспертов находится в конце галереи, в Башне Бартини. Разумеется, стол предоставляет замок.

Последнюю фразу я не сразу понял. Что значит предоставляет? И почему предоставляет Замок? Ах, верно, еда за счет заведения, вот что это значит.

Если снаружи и в холле Замок подражал средневековью, то здесь — гостиницам Советского Союза конца пятидесятых годов прошлого века. Не простых гостиниц, а для высшего командного состава. Для генералов, не ниже. Стены покрыты светлыми деревянными панелями, на полу настелены ковровые дорожки легкой потертости, кругом картины, изображающий мирный труд советских колхозников двадцатого века.

— Вот ваш покой — Элеонора Николаевна открыла незапертую дверь.

На двери сходство с генеральской гостиницей и кончилось. Была она, дверь, дубовой, шесть сантиметров толщины и пригнана идеально, ни щёлочки, хотя уплотнители и обивка со внутренней стороны — старая добрая свиная кожа — добавляли приватности.

— Этим колокольчиком вы всегда можете позвать своего денщика.

— Денщика?

— Именно, — Элеонора Николаевна подняла со столика небольшой изящный звонок и позвонила. Звон не лишен приятности, но негромкий, однако ж через две минуты в комнату вошёл человек немолодой, но явно ловкий. Та же серая форма, как и у шофера, только вместо фуражки — пилотка.

— Петр Сергеевич, вот твой новый подопечный, господин Фокс Иван Федорович.

— Можно просто Иван, — хотел сказать я, но не сказал. Атмосфера Замка, видно, начала действовать. Или гипнотический взгляд Элеоноры Николаевны.

— Если вдруг возникнут вопросы — или проблемы, с которыми Петр Сергеевич вдруг не справится, вы всегда можете обратиться ко мне, через него или по телефону — Элеонора Николаевна показала на аппарат у столика. Хороший аппарат, только без диска. — Номеров никаких не требуется, у нас девушки на коммутаторе. Скажете, что я вам нужна, и нас тут же соединят.

— Когда я увижу Викторию Романов? — задал я главный вопрос.

— Сейчас четырнадцать пятнадцать. Ваши занятия планируются проводить в девять и в семнадцать часов. Сегодняшний день, очевидно, выпадает. Но если вам нужно предварительно увидеться с Викторией, это можно будет сделать после обеда.

— А когда начнется обед? Ах да, в девятнадцать часов.

— В девятнадцать часов ровно, — подтвердила Элеонора Николаевна.

— Сегодняшний день не выпадает. Я буду готов к семнадцати часам.

— Отлично, — в голосе Элеоноры Николаевны я услышала одобрение. Правильно, раз получаешь деньги, изволь отрабатывать. — Тогда в шестнадцать часов вам нужно будет встретиться с врачом Виктории, а в шестнадцать тридцать с Иваном Ивановичем, ответственным за физподготовку сотрудников Замка. Он покажет вам тренажёрный зал, и вы сможете обсудить практические вопросы: что требуется заказать из оборудования и остальное в том же роде.

— Очень хорошо, — ответил я. Действительно, вопрос «с остальным в том же духе» меня интересовал всерьёз.

— Не смею вас отвлекать, — попрощалась со мной Элеонора Николаевна.

И я остался с денщиком наедине.

Нельзя сказать, чтобы я, будучи майором, не был знаком с армейским сервисом. Впечатления не самые светлые. Рабочие впечатления. Быть может, потому что я майор, а не генерал-майор. Для майоров, даже таких как я, армия не принаряжается. Впрочем, соревнования часто проводились за рубежом. Да почти всегда — за рубежом. И там приходилось жить в гостиницах «три звездочки» — помните «Карнавальную Ночь»? Ещё лучше четыре звездочки, и совсем хорошо — пять, но федерация нас не баловала, и за три звездочки спасибо нашему тренеру, выбивавшему деньги у скупых рыцарей, специалистов по закулисным интригам и подковёрной борьбе. К нашим услугам были разные сервисные службы. Но мы в наш доолигарховский период, старались всё делать сами: и костюм заштопать, и бельишко постирать, и салат в цветочной вазе приготовить…

Однако в чужой Замок со своим уставом не суйся.

— Итак, Петр Сергеевич (денщик был лет на пятнадцать старше меня, а звания его я не знал), начнем с багажа. Когда, думаете, его доставят?

— Уже доставили, господин Фокс. В соседней комнате.

Мы прошли в соседнюю комнату. Действительно, вот они, мои чемоданы. Раньше меня прибыли, получается.

Разобрали мы их быстро — вернее, разбирал Петр Сергеевич, а я принимал ванну, которую опять-таки приготовил денщик.

После ванны оделся в тренировочный костюм. Петр Сергеевич же часть одежды (то, в чем я добирался), взял в стирку, а часть — в чистку («у нас внизу прачечная и химчистка»), после чего покинул меня.

— Если что, только в колокольчик позвоните.

Я прислушался. Покой оправдывал свое название. Тишина полная. Да и как ему не быть, покою — между комнатами стенка каменная, аршинная. А между отсеками? Наружная стена, между прочим, метра два толщиной, даже больше. Окна узкие, профильные зеркальные стеклопакеты. Не удивлюсь, если стекло особенное, во всяком случае, в критических местах. Воздух чистый, свежий, в меру сухой, а каким же ему быть при панели климатического контроля. Стены обшиты не светлым деревом, как на галерее, а темным дубом. Несколько картин — восемнадцатый и девятнадцатый век. Похоже, подлинники — таких картин в запасниках даже губернских музеев сотни, а уж в столицах…

Я посмотрел на