– Ты ошибаешься, Сидни, – утешительным тоном произнес голос.

Я промолчала. Теперь мне захотелось дать по физиономии алхимическому начальству, хоть мне и не свойственно прибегать к грубой силе.

– Твои родные поступили так, чтобы помочь тебе, Сидни. Мы все стараемся тебе помочь. Они были бы рады объясниться с тобой.

– Ага, – проворчала я. – Если вы вообще с ними говорили.

Я уже презирала себя. Почему я им подыграла? А сейчас я расплачиваюсь.

Надо полагать, они ликуют.

– Зоя спросила, можно ли принести тебе ванильный латте с обезжиренным молоком, когда она придет тебя навещать. Мы ей, разумеется, разрешили. Мы целиком за цивилизованную встречу: чтобы вы сели и по-настоящему побеседовали. Тогда твои близкие успокоятся, а твоя душа исцелится.

Мое сердце отчаянно колотилось, но это никак не было связано с обещанием кофе. Голос вновь подтвердил свое заманчивое предложение.

Настоящее свидание – за столом, с кофе… Оно должно состояться вне камеры. Если допустить толику истины в моей фантазии, то я уверена лишь в одном: алхимики, конечно, не приведут папу и Зою в тюремные застенки.

Не то чтобы моей целью была встреча с родными, но я намеревалась вырваться отсюда. И я по-прежнему считала, что смогла бы оставаться здесь вечно – выдержать все алхимические испытания. И не обманывала себя. Но что мне даст подобное упрямство? Я докажу свою выносливость и непокорность… Я ими горжусь, а они никак не приближают меня к Адриану. Чтобы попасть к Адриану и моим друзьям… мне необходимо видеть сны. Поэтому сейчас – в первую очередь – мне важно избавиться от дурмана и дремотного состояния.

И это еще не все. Если я окажусь вне тесной камеры, мне, возможно, удастся использовать магию. Кто знает, может, я даже догадаюсь, куда они меня спрятали. И тогда-то я освобожусь.

Но сначала мне надо выйти отсюда – хотя бы ненадолго. Я считала, что пребывание в клетке являлось испытанием моего мужества, но неожиданно я подумала, что подлинным испытанием моей отваги станет выход из нее.

– Тебе этого хотелось бы, Сидни? – Теперь в голосе появились явные нотки возбуждения, почти нетерпения, которые совершенно не вязались с тем высокомерным и властным тоном, к которому я привыкла. Им еще никогда не удавалось добиться от меня такого жаркого интереса. – Тебе хотелось бы сделать первые шаги к очищению своей души – и встрече с родными?

Сколько времени я прозябала к одиночной камере, то проваливаясь в забытье, то разлепляя веки и таращась в темноту? Щупая свой торс и руки, я чувствовала свою худобу: такая сильная потеря веса должна занимать недели. Или месяцы… я понятия не имела. А пока я здесь, мир живет без меня: мои друзья и масса других людей… они просто во мне нуждаются.

– Сидни?

Не желая показаться слишком заинтересованной, я решила тянуть время.

– А можно ли вам доверять? Откуда я знаю, позволите ли вы мне увидеться с моими близкими, если я… встану на путь очищения?

– Зло и обман нам чужды, – ответил голос. – Мы любим свет и честность.

«Опять ложь!» – мысленно возмутилась я. Они врали мне много лет, представляя хороших людей чудовищами, пытаясь диктовать мне свои жизненные правила и установки. Но это не имеет значения. Мне плевать, сдержат ли они свое слово относительно моих родственников.

– А у меня будет… настоящая кровать? – спросила я чуть дрогнувшим голосом.

Да… алхимики сделали из меня превосходную актрису, и сейчас обучение работало против них.

– Да, Сидни. И кровать, и одежда, и вкусная еда. И люди, с которыми можно будет общаться, – они помогут тебе, если только ты прислушаешься к ним.

Эти слова помогли мне принять решение. Если я буду регулярно видеться с другими людьми (хотя бы и здесь), алхимики не смогут распылять свои препараты через вентиляцию. Внезапно я почувствовала прилив бодрости. Теперь меня даже трясло от возбуждения. А затем я предположила, что они просто закачивают в камеру стимулирующее средство, которое должно вызвать у меня беспокойство и готовность поступать необдуманно. Что ж, их прием отлично срабатывает в отношении утомленного и затуманенного сознания, и сейчас он тоже работал – но не так, как они ожидали.

По давней привычке я поднесла руку к ключицам, прикасаясь к кресту, которого больше не было. «Не позволь им меня изменить, – мысленно молилась я. – Дай мне сохранить разум. Дай вынести все испытания».

– Сидни?

– Что я должна сделать? – спросила я.

– Ты знаешь, Сидни, – монотонно произнес голос. – Знаешь, что тебе надо сказать.

Я положила ладони на сердце и безмолвно призвала Адриана.

«Жди меня. Будь сильным, и я тоже буду сильной. Я найду выход из ловушки, в которую они меня загнали. Я тебя не забуду. Я никогда не отвернусь от тебя, как бы мне ни пришлось им лгать. Наш центр устоит».

– Ты знаешь, что тебе надо сказать, – повторил голос.

У него буквально слюнки текли.

Я откашлялась.

– Я согрешила против своего рода и позволила извратить свою душу. Я готова к изгнанию тьмы.

– А в чем ты согрешила? – вопросил голос. – Покайся в содеянном.

Вот что оказалось действительно трудным! Я сглотнула и сосредоточилась. Я смогу! Если ответ приблизит меня к Адриану и свободе, я скажу что угодно.

– Я полюбила вампира, – выдавила я.

И меня ослепил свет.

– Пойми меня правильно: выглядишь ты погано.

Я оторвал голову от стола и с трудом открыл глаза. Даже в темных очках – и в помещении – свет был почти невыносимым для моей гудящей головы.

– Неужели? – осведомился я. – А можно поподробней?

Ровена Кларк пригвоздила меня к месту величественным взглядом, который безумно походил на тот, который могла бы изобразить Сидни.

– Ты мог бы принять мой конструктивный совет. – Ровена наморщила носик. – У тебя ведь похмелье, да? Но это подразумевает, что в какой-то момент ты был трезв. А ощущаемый мной мощный запах джина заставляет меня принять меры.

– Я трезв. По большей части. – Я осторожно снял темные очки, чтобы лучше ее рассмотреть. – У тебя волосы голубые.

– Бирюзовые, – уточнила она, смущенно к ним прикасаясь. – Ты их видел два дня назад.

– Правда?

Два дня назад – значит, на нашем общем занятии по медийным технологиям здесь, в колледже. Но я едва мог вспомнить то, что произошло два часа назад.

– Ага. Возможно, как раз тогда я был… навеселе. Цвет смотрится мило, – добавил я, надеясь, что комплимент немного уменьшит ее осуждение.

Зря надеялся.

Если честно, в последнее время я бывал трезвым весьма редко. Однако если учесть, что я каким-то загадочным образом добирался до колледжа, то, наверное, заслуживал хоть какой-то похвалы. Когда Сидни исчезла – нет, когда ее захватили, – я забросил учебу. Я не мог никуда ходить или что-то делать – я хотел только найти ее. Сперва лежал на кровати пластом, выжидая и ища ее духом через мир снов. Однако я не смог с ней связаться. В какое бы время дня я ни пытался ее найти, я не заставал ее спящей. Я ничего не понимал. Никто не способен бодрствовать настолько долго. С пьяными связаться сложно, поскольку алкоголь подавлял дух и блокировал разум, но почему-то я сомневался в том, что Сидни со своими дружками-алхимиками непрерывно поглощает коктейли.