если он желает, чтобы его семья являлась гармоническим целым и чтобы каждый из членов семьи пользовался наибольшим максимумом свободы, жизни и счастья. Этой конституции должен подчиняться и ребенок, пока он остается членом семьи.

В правильно составленной семейной конституции свобода каждого, а в том числе и ребенка, ограничивается только равной свободой каждого из остальных членов семьи. За этими пределами ограничение свободы как ребенка, так и взрослого члена семьи незаконно. Если ребенок подвергается каким-либо урезкам в своей свободе, то он должен постоянно видеть и понимать, что он подвергается этим урезкам только вследствие условий совместной жизни в семье, что таким же урезкам подвергается и взрослый член семьи и что в этих урезках нет ничего произвольного. Для ребенка не должно существовать какого-то исключительного кодекса, ни в сторону каких-либо особенных стеснений его свободы, ни в сторону предоставления ему каких-либо исключительных прав, которыми не пользуются даже взрослые. Вот основной принцип, но, конечно, конкретное ею применение на дела в сфере семейной жизни может быть связано с большими затруднениями.

И этот же принцип должен иметь свое значение и в школьной жизни. Ученик и воспитанник должен пользоваться равными правами с учителем и воспитателем; свобода его должна быть не меньше, но равна свободе последнего. Не должно существовать авторитета воспитателя, которому должен был бы подчиняться воспитанник. Оба они равноправные члены одною целого, которое назовем воспитывающим и образовывающим общением людей друг с другом, и должны одинаково подчиняться тем законам, которые вытекают из условий этого воспитывающего общения. Сделать эти условия ясными для воспитанника и воспитателя и тем достигнуть свободного подчинения каждого из них этим условиям — вот все, чего надо добиваться.

Если мы хотим воспитать свободных людей, то мы должны стремиться к уничтожению и устранению всякого личного авторитета из форм общения людей друг с другом, будет ли это форма того воспитывающего общения, в каком должен был бы находиться ребенок в школе, или форма того общения, которое называется семейной жизнью. Этот личный авторитет должен стать безличным, он должен вытекать из вещей и их необходимого отношения друг к другу и быть обязательным для всех от мала до велика, без исключения, кто вплетен тем или другим способов в ту или другую систему человеческих отношений. Одним словом, единственно законный авторитет — это авторитет того неписанного закона, который вытекает из условий нормального человеческого общения людей друг с другом. Это — высший авторитет, который одинаково относится ко всем людям и который не может в себе заключать никаких признаков насилия и произвола.

Всякое общество людей, будет ли это семья, будет ли это то, что мы назвали воспитывающим общением людей друг с другом, должно стараться совокупными усилиями всех своих членов понять объективные условия, определяющие нормальные формы этого общения, при которых каждому из участников его обеспечен наибольший простор в проявлениях его активности. Всякое общение людей друг с другом, должно стремиться раскрыть тайну своего существования, тот невидимый закон, который является для него основным; таким образом, оно освободится от всех ложных и призрачных форм, которые ко кет принимать в сознании людей этот невидимый закон. Всякое общение, вырастая на какой-либо естественной почве, должно постоянно стремиться стать сознанным общением, т.-е. стремиться раскрыть свой естественный закон и продолжать развиваться и совершенствоваться далее с ясным сознанием этого закона. Этот естественный закон и есть тот истинный авторитет, который составляет душу живу данной формы общения людей друг с другом. Непонимание этого закона ведет к олицетворению его в личностях, что имеет своим последствием произвольное его толкование и отклонение от нормального пути. Всякое органическое и несознанное общение людей друг с другом должно стремиться к тому, чтобы стать сознанным и притом стать сознанным всеми членами, принимающими в нем участие. Это есть путь к освобождению, потому что только именно этим путем исчезают все те формы насилия, произвола, авторитета, которые скрываются в органических, непознанных, традиционных формах общения людей друг с другом.

Чтобы подчеркнуть еще яснее ту точку зрения, которую я здесь защищаю, я хочу еще в заключение сопоставить се с относящимися сюда воззрениями Джона Стюарта Милля.

В своем трактате «О свободе», где Милль так ратует за то, что «каждый индивидуум должен быть вполне самодержавен в том, что касается его самого лично»1, свобода распространяется только на ту категорию лиц, которая находится «в совершенном возрасте и полном обладании своих способностей»2, т.-е. на лиц взрослых. Но свобода не распространяется на многочисленный класс детей и вообще подрастающее молодое поколение. Что касается последних, то Милль признает, что «общество имеет абсолютную власть над индивидуумом во весь период его детства и малолетства»3, что «настоящее поколение есть полный хозяин как по воспитанию, так и вообще по устройству всей судьбы грядущего поколения»4.

В то время, когда писал Милль, вопрос о праве детей и вообще молотого поколения на свободу еще не ставился и не поднимался. Но мы, повидимому, живем в ту эпоху, когда пора ясно и определенно поставить этот вопрос. Действительно ли общество имеет такую абсолютную власть над индивидуумом во весь период его детства и малолетства? Действительно ли настоящее поколение есть полный хозяин в области воспитания и устройства жизни будущего поколения? Законна ли эта власть? Справедлива ли она? Не могут ли дети и вообще молодое поколение возвысить свой голос просив всяких посягновений на воспитание их в том или другом смысле, против всяко о насильственного устроения их жизни в том или другом направлении? Да, настало время, когда принцип абсолютной власти настоящего поколения над будущим должен быть поколеблен, настало время прогрессивного освобождения ребенка от опеки взрослого хотя бы даже и благожелательной. Настоящее поколение должно сознать свои обязанности по отношению к будущему, которые состоят не в том, чтобы формировать это будущее поколение сообразно своим идеалам и пользоваться для этого той властью, которою оно фактически располагает, а в том, чтобы отказаться от этой власти, чтобы гарантировать ребенку полную свободу развития и жизни, чтобы предоставить ему свободно и творчески формировать самого себя.

В нашем обществе, кроме всех других видов рабства, политического, экономического, рабства женщин и т. д., существует еще один вид рабства, это — рабство детей, рабство молодого поколения. Наши дети, наше молодое поколение — это рабы, на которых гремят цепи наших предрассудков, наших взглядов, сообразно которым мы пытаемся регулировать их жизнь, развитие и воспитание. Но эти рабы должны стать свободными, и они во многих случаях сами пытаются завоевать эту свободу. Но для того, чтобы дело свободы детей скорее выиграло,