– Просто перечислите пять причин, которые связаны с вашим приходом сюда.

Я сделал глубокий вдох. И выложил:

– В сутках слишком мало часов, я не могу переключиться, я все принимаю близко к сердцу, я постоянно на нервах, моя жена переживает, я не вижу свою дочку и скучаю по ней. Если даже у меня находится время на дочь, в мыслях я всегда далеко от нее. Жена не ценит мою работу, работа не ценит меня…

– Можете больше не перечислять.

– Что, простите?

– Вы уже назвали девять вместо пяти. Все это классические симптомы перегрузки. Опишите несколько ситуаций, когда вы испытываете подобные чувства.

Долго вспоминать, когда же я в последний раз чувствовал перегрузку, не пришлось, и я просто рассказал ему, какой невероятный стресс пережил, стоя под его дверью. И с какой скоростью мелькали в моей голове мысли – как на «американских горках».

Он кивнул:

– Как я и сказал, думаю, что обучение осознанности может вам помочь.

– Хорошо, тогда поехали.

– У вас есть представление о том, что такое осознанность?

– Полагаю, что узнаю об этом в ближайшее время за приличные деньги.

– Вы уже получили эти знания бесплатно, когда стояли под дверью, – сказал он мягко.

– Вероятно, я отвлекся в тот момент.

– Именно в этом и суть. Вы примерно три минуты стояли под дверью и думали, звонить ли вам снова. Сколько секунд из этих ста восьмидесяти вы были мыслями где-то в другом месте?

– Честно говоря, наверное, сто семьдесят шесть.

– Где же витали ваши мысли?

– В ювелирном магазине, в полицейском управлении, в офисе, с моими клиентами, с моей дочкой, в перепалке с моей женой.

– Значит, в течение максимум трех минут вы мысленно находились в шести разных местах. Переживая все эмоции, связанные с этими местами. И вам это что-нибудь дало?

– Нет, я…

– Зачем же тогда вы это сделали? – спросил он с неподдельным интересом.

– Ну, так случилось.

Если бы кто-то из моих подзащитных выразился подобным образом в суде, я запретил бы ему вообще что-то говорить.

– Осознанность – это всего-навсего состояние, когда такое с вами не случается.

– Ага. Не могли бы вы объяснить точнее?

– Все просто. Когда вы стоите под дверью и ждете, то стойте и ждите. Когда вы ругаетесь с женой, то ругайтесь с женой. Когда вы стоите под дверью и ждете, а в это время мысленно ругаетесь с женой, то это не осознанное поведение.

– А как стоять под дверью осознанно?

– Просто стойте. И три минуты ничего не делайте. Вы обнаружите, что стоите тут и что ваш мир не рушится, пока вы просто тут стоите. Наоборот. Когда вы не даете оценку моменту, то он не несет в себе ничего негативного. Вы воспринимаете естественные вещи, присущие этому моменту. Ваше дыхание. Запах свежелакированной деревянной двери. Порыв ветра. Самого себя. И когда вы с любовью воспринимаете самого себя, то по истечении этих трех минут от стресса не остается и следа.

– И мне не пришлось бы звонить второй раз?

– Вам не пришлось бы звонить и в первый раз. Встать у двери без всякого намерения – вполне достаточно.

У меня появилось чувство, что я начал улавливать суть. Как бы там ни было, но я заметил, что напряжение в шее ушло. Однако то, что спустя минуты господин Брайтнер выдал мне мантру для моего первого убийства, мне стало ясно лишь спустя недели.

Йошка Брайтнер подлил нам чая.

– Самый большой стресс мы испытываем оттого, что имеем совершенно извращенное представление о свободе.

– Ага.

– Заблуждение – полагать, что свобода заключается в том, чтобы делать то, что хочешь.

– Что же тут ошибочного?

– Принятие того, что вы в течение длительного времени должны что-то делать. Это основная причина стресса, которому вы подвергаетесь. Вы стоите под дверью и считаете абсолютно нормальным делать в мыслях все, что угодно. Мысли-то свободны! Вот оно что – в этом-то и проблема: изловить свободные мысли, когда они мчатся прочь. Но думать вы при этом не должны. Более того. Вы имеете право не думать, если вы не хотите думать. Только тогда ваши мысли становятся действительно свободными.

– Но ведь мой день проходит не только в раздумьях, – осмелился я возразить. – Больше всего я злюсь из-за того, что делаю.

– Тут действует тот же принцип. Только когда вы осозна́ете, что должны не делать того, что делать не хотите, вы будете свободны.

Я должен не делать того, чего не хочу делать. Я свободен.

Не пройдет и четырех месяцев, как я буду последовательно пользоваться именно такой свободой. Я позволю себе не делать того, чего делать не хочу. К сожалению, для этого мне придется ограничить свободу другого человека, забрав у него жизнь. Но ведь я прохожу этот курс осознанности не с целью спасти мир, а с целью спасти себя.

Осознанность – это не «Живи и дай жить другим». Осознанность – это «Живи!». Такой императив, пожалуй, может оказать влияние на неосознанную жизнь другого человека.

Что меня по сей день переполняет радостью при воспоминании о первом убийстве, так это наслаждение моментом, безоценочное и полное любви. Такое, к которому стоит стремиться, такое, как описал мой тренер на самом первом занятии. Совершая первое убийство, я абсолютно спонтанно следовал своим потребностям в конкретный момент. С этой точки зрения мое первое убийство можно рассматривать как очень успешное упражнение по осознанности. Не для кого-то. Для себя.

Но когда я сидел в кресле господина Брайтнера и пил вторую чашку чая, трупов на моей совести еще не было. Изначально я пришел к нему, чтобы справиться с профессиональным стрессом.

– Расскажите о вашей работе. Вы ведь адвокат? – осведомился господин Брайтнер.

– Да. По уголовным делам.

– Значит, вы следите за тем, чтобы каждый человек в этой стране получил справедливый судебный процесс независимо от того, в чем его обвиняют. Это стоящее дело.

– Раньше меня это действительно волновало. В университете, на стажировках и в самом начале профессиональной карьеры. Реальность успешного адвоката по уголовным делам, к сожалению, выглядит не так радужно, как многие думают.

– И как же?